Книга Закон долга - Владимир Сухинин

– Да есть у меня один ингредиент: сушенное сердце зомби, зелье из него заживляет самые страшные раны. Руку может приживить…

– Покажи. – гремлун вытянул ручонку. Его исследовательский зуд затмил все остальные позывы его души.

Артем достал сердце размером с кулак. Гремлун повертел его в руках сдвинул шестерню на затылок и достал инструмент похожий на штангенциркуль, рядом положил свой потрепанный блокнот. Сосредоточено бубня, стал измерять сердце:

– Ага, волновая амплитуда стабильная 0,1 волны Узера[4]. Воздействует на волну раны и входит в резонанс… Мда… Но эффект слабый. Что может служить катализатором процесса? То, что усилит волну. Козий помет?

От этих слов Козьма приподнял брови и проследил как Свад не брезгуя, подобрал засушенный кусочек экскрементов, валяющийся у костра и под изумленные взгляды Артема и Козьмы измерил его и выбросил.

– Нет, не подходит.

Отстраненным взглядом посмотрел на Артема.

– Вытаскивай все свои ингредиенты, – пробурчал он, – подбирать буду.

Такую алхимию Артем, видел впервые. У гремлуна все действия сводились к расчетам волн. Каждый предмет, как любил рассуждать мастер проклятий, имеет свою волну и узнав амплитуду колебаний, можно разобраться в его свойствах, ну а дальше понять, что с чем сочетается и в каких пропорциях.

Свад стал перебирать порошки, сушенные листья, корешки, рыбьи внутренности и кинул взгляд на замершего с открытым ртом Козьму. Тот тоже видел такую алхимию впервые. Служа в гошпитале он насмотрелся на опыты магов. Много видел, но такое?…

– Ты мух не лови, – строго произнес гремлун. – Рот закрой и кашу вари. В прошлый раз она у тебя пригорела.

– У кого пригорела? – пришел в себя Козьма и возмутился явной несправедливости к его кулинарным способностям. – У меня каша никогда не пригорает.

Но гремлун его уже не слушал. Он с азартом щупал пальцами «ингредиенты» и, закрыв глаза, что-то неразборчиво бормотал.

Наконец отложил корень Каменного сердца, листья подорожника, сушенную малину и потребовал ступу и пестик. Получив требуемое, безжалостно отрезал кусок сердца зомби, положил все отобранные предметы в ступку, при этом ничего не отмеряя на весах. Просто оторвал на глазок кусочки и это было видно по его прищуренному взгляду, и стал толочь. Несколько раз останавливался и критически смотрел на свои труды. Оставшись чем-то недовольным, принимался толочь снова. Наконец результат его труда гремлуна удовлетворил.

– Спирт нужен и масло. Лучше репейника или желтых плодов.

– У меня есть репейное. – отозвался Артем. – И самогон двойной перегонки.

– Давай! – потребовал гремлун.

Артем протянул бутылочку с маслом и бутылку с самогоном. Свад вылил масло в ступку и стал тщательно перемешивать. Затем добавил каплю самогона. Подумал и капнул еще.

– Готово! – торжественно произнес он.

– Что готово? – Артем недоверчиво посмотрел на серую маслянистую массу.

– Заживляющее средство для ран. Амплитуда подобрана правильно. Катализатор и консерватор имеется. Можно пробовать.

Артем с озадаченным видом повертел в руках измазанный пестик. Верить на слову коротышке было опасно, он еще тот экспериментатор. То плита упадет, то зубов лишишься.

Артем огляделся. Раненных нет. У одного Свада на лбу горит шишка красным огнем светофора: «движение запрещено».

«А чем не рана?» – подумал Артем. Недолго смотрел на довольного и гордого коротышку, и вдруг мило улыбнулся. Быстрым решительным движением нанес мазь на шишку и отстранился.

Тот замер, выпучил глаза и с возмущением закричал:

– Ты зачем это сделал, тупица!?

– Так я проверить хотел, как работает твоя мазь, Свад, – отозвался Артем. – Я помню как ты мне зубы вставлял. Все помню! – Артем погрозил пальцем. – Ты сделал мазь, и как всякий уважающий себя естествоиспытатель должен пробовать созданные тобой зелья на себе…

Артем не договорил и уставился на гремлуна, на лбу которого неожиданно стала расти шишка. Она вытянулась и вместо нее вырос рог величиной с палец. Толстый в основании и острый на конце. Как у молодого носорога.

– Свад у тебя рог вырос. – Стараясь не поддаться смеху произнес Артем.

Гремлун ухватился руками за лоб и замер. Не веря ощущениям, стал тщательно ощупывать нарост. Затем не выдержал и, вскочив, затряс кулаками:

– Ты что натворил, бездарь недоученная?! Не мог на другом испробовать?

– А на ком? Свад?

– Да вон хотя бы на нем! – гремлун ткнул грязным пальцем в денщика. Козьма быстро осенил себя змейкой.

– Спаси и сохрани, хранитель, – пробормотал он.

– Так у него ничего не болит, Свад, а у тебя шишка. – Невозмутимо отозвался на ругань Артем. – Кроме того очень удобно. Можешь разбежаться и кого-нибудь заколоть рогом. Или на рог можно что-то вешать.

– Что вешать? – ошарашенно спросил гремлун. Он оторопело моргал и смотрел на человека, не до конца понимая шутит тот или говорит серьезно.

– Ключи от квартиры, где деньги лежат!.. Да или хотя бы твою шестерню.

Артем снял с головы коротышки кругляк из желтого металла и повесил на рог. Глаза мастера проклятий сошлись к переносице. Козьма до этого сидевший и смотревший на препинания мага и домового, не выдержал, забулькал, пытаясь, удержаться от рвущегося наружу смеха и упал на спину, дрыгая ногами.

Слышны были только его охи:

– Ох… ох … спасите… мочи нет…

Свад вышел из ступора и понял, что над ним издеваются. Коротышка не на шутку рассвирепел. Сдернул двумя руками шестерню и зарычал как кот, которому повстречался соперник.

– Ш-ш – Ры-ы! Убери этот рог или я за себя не отвечаю…

– Да пожалуйста, – пожал плечами Артем и молниеносно выхватил костяной нож. Взмах рукой и рог отвалился, подрезанный точно под самый корень. Свад тонко пискнул и хотел ухватиться за рану руками, забыв при этом что он держал в них шестерню. Он с размаха хлопнул себя по лбу, замер с закатившимися глазами, а затем повалился на спину. Он лежал распластав руки и ноги, словно мертвец, с окровавленным лбом и не подавал признаков жизни.

Козьма поднялся и перестал смеяться. С жалостью во взгляде посмотрел на тело неподвижного гремлуна.

– Помер голубчик, – он снял шлем с головы. – Отмучился. Хороший был домовой. Пил столько, что и Шпонке не снилось. А как ел, как ел! – покачал он головой, не зная, что еще хорошего можно было сказать о гремлуне.