Книга Лето потерянных писем - Ханна Рейнольдс

– Ну, ты-то уж точно что-нибудь придумаешь, – повторила я его фразу.

– Хм. – Он посмотрел на меня с ухмылкой, и мое сердце подпрыгнуло, перевернулось и сделало кульбит.

Что со мной не так? Почему я не могу пресечь на корню этот нелепый трепет в своем теле? Почему он обязательно возникает каждый раз, когда я оказываюсь в компании Ноя? И без того ясно, что для курортного романа Ной совершенно не подходит, учитывая, что жизни наших семей связаны загадочным образом и он, по сути, уже открыто меня отверг.

– Ной! Дружище!

И вот, к нам подошел светловолосый парень, как будто призванный моим желанием завести роман.

Ной и парень, обнявшись, похлопали друг друга по спине.

– Привет, мужик.

– Как лето проводишь?

– Хорошо. Приехал в прошлом месяце. А ты?

– Прилетел только сегодня утром.

Парень был на удивление хорош собой: с волосами, похожими на кукурузный шелк, и настолько симметричными чертами лица, что мог бы заключить сделку с телевидением или получить одобрение республиканской партии. Он ослепил меня белозубой улыбкой.

– Привет, я Тайлер.

– Привет, Тайлер, – даже мне показалось, что мой голос звучит слишком изумленно. – Эбби.

Несколько минут парни обменивались новостями, а когда их разговор подошел к концу, Тайлер с улыбкой повернулся ко мне.

– Приятно познакомиться, Эбби.

Я смотрела, как он уходит, и видела только длинные загорелые ноги в шортах мятного цвета.

Ной бросил на меня взгляд.

– Нет.

– Что? – Я перевела внимание обратно на него. – Что «нет»?

– Ты не захочешь с ним связываться.

Я несколько резко улыбнулась.

– Правда?

– Тайлер губит девушек.

– Это как?

– Он никого не воспринимает всерьез, но зато люди воспринимают всерьез его. Он разбивает сердца.

– Мне нужна интрижка, а не парень, – выпалила я. – Если я не отдам ему свое сердце, ему его и не разбить.

Ной фыркнул:

– Ну да, ты же такая неэмоциональная.

– Ты на что намекаешь?

Что он имеет в виду? То, что чем больше мы проводим времени вместе, тем громче бьется мое сердце в его присутствии, что я не могу перестать смотреть на его руки, а иногда по ночам вижу, как набрасываюсь на него? О боже, конечно, он заметил. Так, все ясно, нужно вести себя совершенно безразлично всю оставшуюся вечность и доказать ему, что он ошибается.

– Ты зациклена на неудавшемся романе пятидесятилетней давности.

О. Верно.

– Потому что это история моей семьи. И я уже сказала, что не хочу никаких обязательств. – Так-то.

– Ты все время повторяешь одно и то же.

– Ну, это правда.

– Серьезно? Ты этого хочешь? – Его брови поползли наверх, и сам Ной смотрел на меня с явным недоверием.

Сердце забилось быстро-быстро. Может, он хочет предложить свою кандидатуру, сказать: если ищешь интрижку, встречайся со мной?

Может, я прочитала слишком много любовных романов?

Что я вообще скажу в ответ?

Любые отношения с Ноем станут бомбой замедленного действия, ведь в этом случае чувств не избежать. Они стоят гордиева узла.

Но вместо того он отстранился.

– Ладно. Развлекайся.

Щеки обожгло от гнева. Развлекайся? Ему реально все равно, если я начну встречаться с Тайлером? Тогда, возможно, так я и поступлю, если ему безразлично.

– Ладно. Так и сделаю.

Следующие несколько дней у меня было плохое настроение, хотя я старалась с ним бороться – особенно когда пошла с Джейн в «Коробку с курицей» на встречу с Мейсоном из пекарни. Беспокойство о чужих романтических дилеммах – тоже довольно неплохой способ отвлечься от собственных забот. Например, мыслей о том, что сообщения Ноя, в которых он подтвердил, что в субботу вечером состоится ужин, были слишком короткими. Какая глупость. Он не имел права с таким высокомерием отзываться о моей предположительной летней интрижке.

– Что мне надеть? – в субботу вечером спросила я у Джейн, сидя на кровати в нижнем белье и взяв очередную футболку. Сегодня стоял жаркий день, солнце ослепляло и припекало, и под кондиционером я восторженно помогала покупателям «Проуз Гарден», со лба которых стекал пот. И воротнички, и подмышки у них были мокрыми, а кожа загорела или даже облезала. Вернувшись домой, я приняла душ и уложила волосы, а теперь с отчаянием взирала на свой скромный выбор одежды.

– Я еще ни разу не знакомилась с чьими-то родителями. Кроме родителей Мэтта. Но их я знала всю свою жизнь.

Джейн с трудом оторвала взгляд от телефона.

– Скромные деньги.

– То есть?

– Ты поняла. Футболка за сто долларов. Как думаешь, что Мейсон имел в виду, написав: «Спасибо, что заскочила»?

– Хм, он рад, что вчера мы встретились на концерте?

– Это слишком формально. Кто так говорит? А «заскочила» разве не звучит пренебрежительно? Мы провели там три часа.

– Может, он просто вежливый. Или ищет предлог с тобой поговорить. Футболки действительно стоят сотню баксов?

Джейн зевнула и отложила телефон. От нее пахло хлебом из пекарни, а на футболке осталось крошечное пятнышко от муки.

– Надень сарафан. У тебя их примерно пять миллионов. – И то правда.

Надев лавандовое платье с широким поясом на талии, я отправилась к «Золотым дверям». Хотя вечером сохранился полуденный зной, из-за облаков температура немного снизилась, и тепло сейчас скорее напоминало тонкое одеяло. Несмотря на это, я нанесла два слоя дезодоранта, но по спине все равно стекал пот, когда я поднималась по ступенькам крыльца. Внутри все скрутило, когда я услышала раздавшийся по ту сторону двери звонок. Нужно было что-то принести? Родители всегда приносили вино. Цветы? Черт побери.

Дверь резко открылась. На пороге стояла женщина, примерно одного возраста с моими родителями, в белых брюках и голубой льняной рубашке. Как люди умудряются носить брюки в такую жару? Она с любопытством на меня посмотрела.

– Здравствуй.

– Эм, здравствуйте. – Будь у меня с собой цветы, то руки были бы заняты, а не барахтались бы беспомощно в воздухе. – Я Эбигейл Шенберг. Меня пригласил Ной.

– Как мило. Входи. – Она освободила мне проход.

Честное слово, все это лето я чувствовала себя вампиром, смущенно выпрашивающим приглашение в дом.