Книга Подари мне меня - Зоя Анишкина

Он улыбался, и я улыбнулась ему в ответ. Потом радостно подскочила и со всей накопившейся за эти годы нежностью обняла мужчину. Тетя Ира заохала и кинулась накрывать на стол со словами: «Это надо отметить».

Мы максимально тихо, чтобы не разбудить наших измученных гостей, сели за стол. Крестный достал свою фирменную наливку.

— В общем, все прошло даже лучше, чем я ожидал, и мне — благодаря той шикарной видеозаписи, конечно, — он хихикнул, — удалось оставить его почти без трусов! Признаюсь, это едва ли не самое удачное дело за все время моей работы.

Я сидела молча. Надеясь на это столько времени, внезапно поняла, что мне как-то все равно. Совершенно все равно. Ничего не хочу, ни денег его, ни имущества.

— Крестный, а я могу все это отдать? На благотворительность, например? Или нет! — я внезапно вспомнила, как вела избитую Машу по коридору, а к ней прижимался крошечный ребенок. — Я хочу отдать все эти день и недвижимость Маше.

Он поперхнулся наливкой.

— Мирочка, не руби с плеча, это огромные деньги! Ты что? Зачем этой пигалице столько? Оплати ее проблемы, если так хочешь, и все. Зачем делать ее миллионершей? Я вообще настаиваю, чтобы завтра она на время уехала с моими ребятами.

Я вздохнула и отмахнулась:

— Да что за ерунда! Мне не нужны эти чертовы деньги. Это не мое, мне своих хватает. А Маша, пока не оклемается, шагу из этой квартиры не сделает.

Я потянулась за чаем — как-то не пошла мне настойка. Что ли, слишком горькая… Не смогла я сделать больше глотка.

— Мира, я завтра заберу ее и ребенка.

Тон крестного мне не понравился. Но ему-то какое дело до моего врача? Я внимательно посмотрела в глаза дяде Толе. Потом смутилась. Ну если уж ему не доверять, пора тогда в дурку. Но решения своего я менять не собиралась.

— Да не беспокойся, тебе-то она зачем? Артем нас прекрасно сбережет, верно ведь?

Я настойчиво посмотрела на своего безопасника. Тот молча кивнул, а крестный поджал губы.

— Ну как хочешь. Пару дней пусть поживет.

Затем он словно замялся и виновато поднял глаза.

— Мирочка, тут такое дело… Я собирал на твоего мужа данные и нашел кое-что о Трофимове. Ты же уже знаешь из папки, что Витя его брат и десять лет назад он ему перешел дорогу? — он пристально посмотрел на меня, а я лишь сдержано кивнула. — Так вот, у меня есть кое-какие записи…

И он достал диктофон и выложил его на стол. Он лучился предвкушением, торжеством. Ни капли сочувствия или понимания там не было.

Я смотрела на крестного, словно видела в первый раз. Словно того, человека, что встретил меня недавно как родную, заменил жесткий и жестокий делец.

И этот диктофон. Глупо, но я не хочу его слушать, не хочу ничего знать. Брат? Брат моего недомужа? Нет, с меня хватит, я сама в этом разберусь, сама залезу в ту папку. Но не так.

Тетя Ира застыла с чашкой кофе в руках. Ее взгляд метался между мной и крестным. Она нахмурилась.

— Анатолий, — она грозно свела брови, — тебе не кажется, что ребята сами в состоянии разобраться в своих отношениях? Тем более они друг друга знают неделю от силы. Что за методы? У Ларика научился?

Теперь она смотрела на него жестко, словно эти слова должны были иметь особое значение для них. И, очевидно, имели, так как лицо крестного приобрело бурый оттенок.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Ира, не лезь куда тебя не просят! Это мое дело, мое и Миры. Пусть она сама решает, что ей делать с этими знаниями.

Сестра моей матери со звоном поставила чашку на стол. Мгновенно из задорной квохчущей тетушки она превратилась в сильную и волевую женщину.

— Да ты ей и выбора не даешь! Ты прекрасно знаешь, что не читала она ту папку. Сам видишь, да наверняка тебе и Артем говорил об этом.

Я стрельнула в своего охранника гневным взглядом, который тот встретил совершенно спокойно. А вот я спокойна не была.

В последнее время мою жизнь трепало в разные стороны, и причины этому я найти не могла. Должно быть, так сложилось.

Но черт возьми, какого… какого все лезут в мою жизнь, не спрашивая меня! Хочу ли я этого, надо ли мне это? Пока я раскалялась добела, эта парочка не унималась:

— Ира, не лезь, твое дело — пирожки печь? Так и пеки, тебя сюда за этим поставили.

— Это ты так считаешь, индюк напыщенный! А я о ней заботиться хочу, заботиться, а не сажать в очередную золотую клетку.

Разговор набирал громкость. И в конце концов эти двое перешли на крик. Естественно, через какое-то время в дверном проеме показалось Машино лицо.

Она сонно, недоумевающе смотрела на меня голубыми глазами. Губа ее заплыла, а скулу украшал огромный синяк.

— Мира, может, мы с Кириллом пойдем?

На ее тихий голос среагировали лишь двое: я и Артем. Я отрицательно покачала головой, и мужчина молча пошел ее успокаивать. Я все объясню ей утром. Сейчас настало время заткнуть этих двух.

Они по-прежнему препирались. Багровое лицо крестного напоминало помидор. В таком состоянии он не был похож на близкого мне человека, он стоял на своем, теряя контроль над поведением.

Ирония, но сейчас он действительно напоминал мне отца в моменты гнева, которые с каждым годом наступали все чаще. Поэтому меня этим было не смутить и тем более не напугать.

Я смотрела на него, не вслушиваясь в слова. А вот тетя Ира блистала. Она с такой силой отстаивала мою самостоятельность, что я бы прониклась. Но, кажется, я уже утратила веру в людей.

Наконец именно она запнулась, наткнувшись на мой гневный взгляд, и замолчала. Крестный не заметил этого и уже вовсю сыпал оскорблениями, явно недостойными его статуса. Мне стало мерзко.

— Я прошу вас обоих замолчать и уйти. Надеюсь, я понятно выразилась?

Все-таки в воспитании моего папочки есть плюсы. Мне казалось, что лед моих слов сковал все вокруг.

Тетя смотрела на меня как-то странно, иначе. Она внимательно изучала каждую черточку моего лица, словно впитывая их. Наши глаза встретились, и я осознала: она меня понимает. Понимает как никто другой. Именно она заговорила следом: