Книга Атрибут власти - Чингиз Абдуллаев

Он оглядел себя. На нем были только трусы и майка. Мужчинысмотрели на него. И вдруг Аркадий Яковлевич отчетливо понял, что этих типов неинтересует ни его имущество, ни его квартира. Когда люди сидят вот так долго имолча ждут появления хозяина дома, они делают это только с одной-единственнойцелью — чтобы его убить.

— Что вам нужно? — спросил Холмский дрожащимголосом. Как могли эти чужаки попасть в его квартиру? Внизу все время дежуритконсьержка, замок на входной двери был заперт, он сам его открывал. И тем неменее сидящие перед ним мужчины были реальностью.

— Садитесь, — посоветовал один из них, показываяна пустой стул, — садитесь, Аркадий Яковлевич, и постарайтесь успокоиться.

Это уже лучше, они хотя бы не станут его убивать прежде, чемзакончат разговор. Но как же им удалось так незаметно войти и о чем с ним хотятговорить?

— Можно я оденусь? — почему-то шепотом обратилсяон к ним.

— Нельзя, — ответил другой мужчина, коренастый, снемного выпученными глазами и сильными руками.

Холмский посмотрел на его руки и понял, что ему лучшепослушаться. Этот человек мог задушить его в один момент. Он сел на стул.

— Мы хотим с вами поговорить, Аркадий Яковлевич, —начал первый мужчина, показавшийся Холмскому интеллигентнее второго. Хотя тожене разрешил ему одеться. Им что — доставляет удовольствие наблюдать за голымиколенками пожилого хозяина квартиры?

— О чем поговорить? — не понял он.

— Наш разговор должен остаться между нами, —предупредил первый, — и мы рассчитываем, что вы никому о нем нерасскажете.

Это было уже почти деловое предложение, и Аркадий Яковлевичнасторожился. Почему он не должен рассказывать о визите этих неприятных типов?

— Кто вы такие? — рискнул полюбопытствовать он.

— Это не важно. Мы хотим задать вам несколько вопросов.И учтите, что нам нужны максимально честные ответы.

— По какому вопросу? Вы, наверное, что-то перепутали. Язанимаюсь мелким рекламным бизнесом и не имею никакого отношения к серьезнымделам.

— Мы это знаем. Вы провели рекламную кампанию в прошломгоду, разместив несколько рецензий на спектакль Сончаловского «Чайка». Верно?

— Я не понимаю, кто вы такие? И почему это васинтересует? — начал сердиться Холмский. Он испугался, что может потерятьбольшие деньги за прежний заказ.

— Хватит, Холмский, — лениво предупредил еговторой, — либо говорите правду, либо мы ее из вас выбьем. Неужелинепонятно?

— Что вы хотите? — Аркадий Яковлевич был вполнеразумным человеком.

— Вам заказали рекламу этого спектакля? Да или нет?Учтите, мы пришли сюда не просто поболтать.

— Понимаю. — Холмский подумал, что больше никогдане сможет чувствовать себя в этой квартире уютно и надежно.

— Так кто заказал вам рекламу спектакля? — сноваспросил первый.

— Ко мне обратился мой знакомый Бенедиктов. —Холмский все еще надеялся сохранить свои деньги. Или жизнь? Почему их такинтересует этот спектакль?

— Значит, он заказал вам рекламу «Чайки»?

— Не совсем. — Черт возьми, ему очень не хотелосьничего говорить! Но если эти типы сумели так ловко проникнуть в его квартиру,то они наверняка сумели и кое-что разузнать заранее, прежде чем оказались в егоспальне. Ну и черт с ними! Жизнь дороже денег. — Меня познакомили с однимполяком. Тоже журналистом, Ежи Курыловичем. Это он просил меня организоватьтакую кампанию. Наверное, он большой поклонник Сончаловского. Или Чехова. Аможет, какой-нибудь актрисы, что скорее всего. Я его не спрашивал, а сам он нерассказывал.

— Курылович заплатил вам деньги?

— Нет, я работал на одной любви к ляхам, — злобуркнул Холмский. — Если б не заплатил, я ничего и делать бы не стал. Ачто, это уже запрещено?

— Он говорил вам, о чем писать?

— Я уже давно в рекламном бизнесе. Мне достаточнонамекнуть…

— Тогда и я «намекаю». Вторую кампанию тоже попросилорганизовать Курылович?

— Какую кампанию?

— Холмский, у нас мало времени. Вы организовали иразместили уже более десяти материалов о пропавшем журналисте Абрамове. Или мыошибаемся?

— Это тоже не запрещено законом. Холодно, я замерз.Может, вы все же разрешите мне одеться?

— Мы скоро уйдем, если вы будете четко отвечать на нашивопросы. Это Курылович просил вас публиковать материалы об исчезнувшемтележурналисте?

— Да. Поляки любят наш театр и наших журналистов. Онипросто всех нас любят. И хорошо за это платят. Вы из налоговых органов?

— Почти угадали. Курылович предлагал вам конкретныетемы?

— Предлагал. Просил обратить внимание на схожие случаиво Франции и в Италии, где освобожденных заложников-журналистов по возвращениидомой встречали главы государств. Я думаю, это хорошая традиция. А как высчитаете?

Оба «взломщика» проигнорировали его вопрос и лишьпереглянулись.

— Когда вы должны с ним встретиться в следующийраз? — спросил первый.

— Не знаю. Он мне должен позвонить.

— Сколько вы уже получили от него денег?

Напрасно они это спрашивают. Он все равно не назовет точнойцифры. Никому на свете.

— Около ста тысяч. — Хватит с них и этой суммы.

— Не больше? — усомнился первый.

— Возможно, чуть больше.

— Насколько больше?

— Не помню. У меня в голове нет бухгалтерских книг.Обычный заказ. Что вам от меня нужно?

— Ничего. Больше ничего. Вы можете назвать номертелефона Курыловича?

— Он у меня в записной книжке. Я могу принести. Она вкармане…

— Не беспокойтесь, — вмешался второй мужчина иподнялся, — я сам принесу.

Холмский опять испугался. В кармане его пиджака лежалонесколько тысяч долларов. За такие деньги в городе могут убить несколько раз.Второй мужчина вернулся с его записной книжкой. Холмский взял ее, назвал номертелефона.

Тогда поднялся и первый:

— Надеюсь, вы все точно поняли: никому ни одного слова.Это и в ваших интересах, господин Холмский. Ни одного намека на наш сегодняшнийразговор. И продолжайте выполнять все указания пана Курыловича. Вам ясно?

— Да. — Холмский вдруг подумал, что, если ониуйдут, это будет самая большая удача в его жизни.

Мужчины, не прощаясь, вышли из комнаты. Послышались звукиоткрываемых замков входной двери. Затем она захлопнулась. Холмскийпочувствовал, что дрожит. Он не верил, что все закончилось. Поспешив к входнойдвери, снова запер ее на все замки. Но и тогда не почувствовал себя вбезопасности. Ему казалось, что эти люди способны войти сквозь стены. Или сноваоткрыть его входную дверь.