Книга Война и мир в твиттере - Эмма Лорд

Так что вместо этого я просто испытываю чувство вины по отношению к каждой девушке, мимо которой прохожу в коридоре, делая зрительный контакт длиннее, чем это необходимо, поэтому женская половина нашей школы, возможно, думает, что мне нужны очки.

Пеппер же, с другой стороны, на меня не обращала никакого внимания даже в бассейне, но стоило мне оказаться в радиусе десяти метров, как на ее лице появлялась тень ухмылки. И до того момента, когда я вышел на улицу, я не мог понять причины.

– Чувак. Ты вроде говорил, что у тебя все под контролем.

Я уставился на Итана, который пихнул экран с аккаунтом «Высшей лиги бургеров» настолько близко к моему носу, что едва не примял его.

– А почему не под контролем? – спросил я. – Кроме того, не должен ли ты сейчас целоваться кое с кем на бетонных ступеньках?

– Я бы этим и занялся, если бы не это.

Я вздохнул, взяв телефон из рук Итана.

– Что же могло тебя так…

Ой. Оказывается, я смотрел не на аккаунт «Высшей лиги бургеров». Логотип ресторана был в шапке аккаунта, на аватаре стояло изображение «От бабули с любовью» в их же упаковке. Но по содержанию это больше напоминало аккаунт наших «Маминых тостов». Что ж, мне стало все ясно, когда я увидел название профиля – «Фанат ВЛБ #1».

– Пеппер.

– Лучше разберись с этим, пока папа не увидел.

Мои пальцы сжались вокруг его телефона.

– Не похоже, чтобы пароль был изменен. Ты мог бы сделать это и сам.

– Это твоя работа, ты забыл? Я не могу прикасаться к драгоценному аккаунту без твоего разрешения.

А затем, словно стол, который, как я думал, невозможно было повернуть, сдвинулся. Итан злился не из-за шутки Пеппер. Итан был просто в ярости.

Наверное, это должно было задеть во мне какую-то эмпатическую струну, но этого не произошло. Все свои семнадцать лет я всегда был на его стороне и ни разу не заставил его чувствовать себя виноватым. Я не мог поверить, что он не сделал для меня то же самое из-за такой глупости.

– В чем твоя проблема?

У Итана расширились ноздри.

– У меня нет никаких проблем, – сказал он настолько едко, что в его слова трудно было поверить.

Раздражение нарастало во мне с каждой секундой, поэтому мне пришлось приложить все усилия, чтобы не взорваться.

– Тебя действительно настолько задел тот факт, что в этот раз родители рассчитывают на меня, а не на тебя?

Мои слова вывели его из себя.

– Да ты прикалываешься?

Мимо нас проходили люди. Возможно, даже наши одноклассники. Но если Итан не собирается успокаиваться, то и я этого делать не буду.

– Ты не можешь принять это, верно? Ведь в этот раз не ты золотой ребенок.

Только после того, как произнес эти слова, я осознал, что давно хотел сказать это – не с момента начала всей истории с «Твиттером», а уже многие годы. Годы Итана и его академических наград и председательства студсовета. Годы, когда Итан был окружен друзьями со всех сторон. Годы, которые сделали нас теми, кем мы сейчас являемся: Итаном, готовым покинуть родительское гнездо, и мной, навечно к нему прикованным.

Даже эта твиттерская война имеет тот же подтекст: родители по-прежнему верят в Итана больше, чем в меня. Единственная причина, по которой мне доверили аккаунт, заключается в том, что мне в будущем будет принадлежать наша кулинария, а Итану – весь остальной мир.

Ярость Итана обернулась во что-то уродливое, отразившееся на его лице, что-то более глубокое, чем я ожидал.

– Так ты считаешь, что я золотой ребенок?

Я не считаю, а знаю это. Я уже открыл было рот, но внезапно мое горло сжалось, и я не смог выдавить из себя ни звука.

Я много раз проигрывал этот диалог в своей голове. Там я был зол, возмущен и тверд. В своей голове я репетировал столько раз, что должен был быть готов защитить себя сильнее, чем когда-либо в жизни.

Но все, что воображаемый Итан говорил мне, отличалось от реальности. И из всех случаев, когда воображаемый Джек противостоял ему, я никогда не чувствовал такого противоречия, как сейчас.

В итоге я просто проглотил все. Я не понимал выражение его лица, да и не хотел понимать. Мне достаточно своей боли, пусть он справляется со своей сам. Я вернул ему телефон, вложив в это движение чуть больше силы, чем требовалось.

– Не переживай об этом. Все под контролем.

Итан выдохнул и остался неподвижно стоять на тротуаре, глядя на меня так, словно ждал, что один из нас нанесет последний удар. Мгновение спустя мы оба одновременно развернулись с одинаково нахмуренными лицами и двинулись в противоположных направлениях. Но у меня перед глазами все еще стояло его искаженное выражение лица – не только потому, что я никогда раньше не видел его, но по той причине, что я увидел в нем себя больше, чем когда-либо.

Джек

Я полагал, что не увижу ехидного выражения лица Пеппер до следующего утра, но стоило мне выйти на улицу, как она предстала передо мной, как бы невзначай потягивающая огромный молочный коктейль из «Высшей лиги бургеров». Она так медленно повернула голову в мою сторону, что я застыл из-за незнакомого чувства, когда меня видят – нет, даже не видят. Узнают. Нас с Итаном так редко различают с первого взгляда, что для меня довольно странно, что кто-то может узнать меня, даже не повернув целиком голову в мою сторону. До этого единственным человеком, способным на это, была бабушка Белли – даже родители все еще путают нас так часто, что в пятидесяти процентах случаев меня принимают за Итана.

В любом случае выражение ее взгляда быстро опустило меня с небес на землю. Она подняла брови и так и застыла с зажатой в губах соломинкой. Выглядела она так абсурдно, что это зрелище сразу же проткнуло мой пузырь жалости к себе.

– Ты что, сгоняла до «Высшей лиги бургеров» на Восемьдесят Восьмой улице и вернулась сюда, чтобы дождаться меня с коктейлем?

Вместо ответа она протянула мне другой огромный коктейль.

– Печенье со сливками?

Я, конечно, голоден, но у меня есть свои принципы.

– Как ты это сделала?

Пеппер громко втянула коктейль через трубочку.

– Сделала что?

Я подошел к ней и прислонился рядом к стене, пнув ногой кирпич все в той же неестественной позе.

– Ты знаешь, о чем я.

Она силой пихнула мне коктейль в руку, и я машинально принял его.

– Так же, как это сделал ты.

– Ты брала мой телефон.

Это стерло самодовольную улыбку с ее лица.

– Так ты брал мой телефон.

– Э-э-э… Что? Нет, конечно.