Книга Сталинский проконсул Лазарь Каганович на Украине. Апогей советской украинизации (1925–1928) - Елена Борисёнок

Учитывая особенности этнокультурной ситуации в УССР, Хвылевой видел перспективу развития украинской культуры в ее национальной ориентации: «Поскольку украинская нация столько столетий искала своего освобождения, постольку мы расцениваем это как непреодолимое ее желание выявить и использовать свою национальную (не националистическую) окраску»[412] (здесь и далее выделено Хвылевым. — Е. Б.). В данной связи Хвылевой, чей отец был русским рабочим, а мать — украинкой, поставил вопрос о влиянии на украинскую культуру культуры русской. Нация, по его мнению, только тогда может культурно проявить себя, если найдет собственный путь развития, а до последнего времени украинская интеллигенция (за исключением нескольких бунтарей) в культурном отношении шла за русским дирижером[413]. Хвылевой считал, что ориентироваться же украинской культуре надо не на Россию, а на Европу. Весьма подробно эту мысль он выразил в своем известном памфлете «Украина или Малороссия?».

Писатель уверял, что Украина в большевистском варианте является самостоятельным, независимым государством, которое входит «своим республиканским организмом» в Советский Союз: «А разве она не самостийна? …посмотрите в нашу конституцию»[414]. В то же время, продолжал Николай Григорьевич, «социальные процессы, вызванные нэпом, логично ведут к конфликту двух культур»[415]. В этом конфликте Хвылевой предлагал «встать на сторону активного молодого украинского общества, которое представляет не только крестьянина, но уже и рабочего, и тем навсегда покончить с контрреволюционной (по сути) мыслью насадить на Украине русскую культуру»[416].

Фактически Хвылевой вел речь о недооценке украинской советской интеллигенции, вследствие чего украинская молодежь не доверяет компартии. Происходит это потому, продолжал Хвылевой, что некоторые работники (в данном случае речь идет о члене украинского ЦК А. А. Хвыле) «замазывают» перед Москвой истинную картину размаха культурного строительства на Украине, вызванного национальным возрождением[417]. В этой связи Хвылевой требовал серьезного подхода к украинизации пролетариата, «прививки» ему украинской культуры, чтобы никто не отважился говорить, что «рабочий класс у нас русский»[418]. Вывод Хвылевого достаточно жесткий: «Пока пролетариат не овладеет украинской культурой, до тех пор нет никакой уверенности, что культурная революция на Украине даст нам желаемые результаты»[419].

Определив социальную базу развития украинской культуры, Хвылевой задался вопросом: какая культура должна быть образцом для Украины? На какую из литератур надо ориентироваться украинской литературе? «Во всяком случае, не на русскую», — считал Николай Григорьевич. «Не следует путать нашего политического союза с литературой. От русской литературы, от ее стилей украинская поэзия должна как можно быстрее убегать, — убеждал Хвылевой. — Поляки никогда бы не дали Мицкевича, если бы они не перестали ориентироваться на московское искусство. Дело в том, что русская литература тяготеет над нами в веках, как господин положения, который приучил нашу психику к рабскому подражанию. Следовательно, воспитывать на ней наше молодое искусство — это значит замедлять его развитие. Идеи пролетариата нам и без московского искусства известны… Наша ориентация — на западноевропейское искусство»[420].

Причины резкого отношения Хвылевого к русской культуре двоякого рода. Первая весьма прозаична — борьба за книжный рынок, обусловленная «борьбой за гегемонию на культурном фронте двух братских культур на Украине — русской и украинской»[421]. Поскольку украинское возрождение признано необходимым и неизбежным этапом, делал вывод писатель, то необходимо развивать материальные рамки для выявления культурных возможностей молодой нации. Между тем возможности украинской интеллигенции явно ограничены, поскольку на книжном рынке она будет расцениваться как «товар второго, третьего или четвертого сорта, хотя бы он был и первого». Сказывался и традиционный пиетет («рабская природа», по выражению автора) по отношению к русской культуре, что не дает возможности Украине «проявить свой национальный гений»[422]. Хвылевой доказывал, что украинская советская культура должна сделаться «у себя, на Украине, гегемоном». При должном руководстве и должном отношении к ней со стороны «русского конкурента» украинская культура будет коммунистической[423].

Вторая причина коренится в неприятии украинским писателем современной культурной ситуации в столице СССР. Для него «психологическая Москва» в период нэпа стала синонимом мещанства, регресса, контрреволюционных настроений. Правда, Хвылевой уточнял, что, говоря о русской литературе, он имеет в виду искусство: «Коминтерн — одно дело, а Сухаревка — совсем другое. И будьте добры не путать эти два понятия»[424]. «Москва сегодня — центр всесоюзного мещанства, — продолжал он, — и в нем, как мировой оазис — пролетарские заводы, Коминтерн и ВКП»[425]. «Откуда эта арцыбашевщина четвертого сорта пролетарских писателей Гладковых, чириканье поэтов соломенной Руси, посредственность Ивановых, ограниченность Пильняков, бульварщина Эренбургов и т. д. и т. п. Откуда эта бесплотная, хотя иногда и остроумная (для провинциальных барышень) формалистика Шкловских? Откуда эта профанация литературных господ Алексеев Толстых?»[426] — восклицал Хвылевой.