Книга Жизнь и смерть Джими Хендрикса. Биография самого эксцентричного рок-гитариста от легендарного Мика Уолла - Мик Уолл

В течение следующих трех лет Девон все чаще и чаще всплывала в жизни Джими, словно облако, и, несмотря на перемены, которые она привносила в его жизнь, он почти всегда был рад ее видеть – наблюдая, как она растворяется в наркотиках, терзая его и так израненную карму. Впрочем, Девон никогда не оставляла ему выбора. Она была из тех цыпочек, которые нажимают на дверной звонок и не отпускают кнопку, пока ты или кто-то вроде тебя не откроет эту долбаную дверь.

Джими и The Experience вернулись в Нью-Йорк в июле и записывались на Mayfair, когда Чесу позвонил Майк Джеффри. Джими работал над новым треком Burning of The Midnight Lamp, который он написал для второго альбома, но который Чес решил выпустить отдельным синглом в Великобритании. Настроение было напряженным, Джими заставил группу записать тридцать дублей, прежде чем отпустить спать, а затем самостоятельно перемикшировал все, пока Чес изо всех сил старался не уснуть за пультом.

Когда они наконец вернулись в отель и выпили в баре по стаканчику на ночь, к Чесу подошел консьерж. Ему звонили с международного номера.

«Я сделал это! – рявкнул Майк по трескучей линии из Лондона. – Отличная сделка, тур по всей стране!»

«Да? – переспросил утомленный Чес. – С кем?»

«The Monkees!» – сказал Майк торжествующе.

Чес чуть не свалился с барного стула. «Ты, блядь, серьезно?»

Майк рассмеялся. Его интересовали только значки доллара на крупных купюрах.

Чес все больше распалялся. «Майк! Джими в жизни не будет гастролировать с этими гребаными Monkees! Это все испортит!»

Майк был озадачен. Испортит что? В тот год The Monkees в Америке были популярнее, чем долбаные The Beatles! Это было даже лучше, чем ставить его с The Walker Brothers, когда они пытались протолкнуть его в Британии. Джими на разогреве у The Monkees – это прорыв! А ты, чувак, следи за языком!

Джими разрывался между искренним отвращением к тому, что он видел как фальшивую, шаблонную подростковую попсовую группу продюсерских марионеток вроде The Monkees (его цитировали в британском музыкальном еженедельнике: «стыдно, что Америка может быть настолько глупа, чтобы создать такую группу»), – и реальной возможностью заработать серьезные деньги. Пусть Чес разбирается с Майком. Джими сделает то, что он всегда делал, когда сталкивался с трудностями: забьется в угол, будет наблюдать и ждать.

К тому же, знаешь, Джими тусовался с Микки Доленцем, Питером Торком и всеми этими котами в Монтерее, а потом и в Лос-Анджелесе. Они были классными парнями. Рассказывали, как полны решимости начать играть собственные песни на пластинках. Джими попытался подкинуть такую идею Чесу. Но было слишком поздно; он знал, что Майк всегда добивается своего.

Меньше чем через неделю Джими и группа вылетели на первое из запланированных шестнадцати огромных шоу выступать на разогреве у The Monkees. Вот это тур! Альбом The Monkees продержался на первом месте в Америке в течение двадцати трех недель подряд, начиная с января. И они снова займут первое место в чартах в течение пяти недель подряд, начиная с декабря. Во время тура с Джими The Monkees выпустили свой третий сингл № 1 в Америке с песней A Little Bit Me, A Little Bit You и новый сингл Pleasant Valley Sunday, также приближающийся к вершине чартов. Они уже больше года были на обложке каждого номера самого продаваемого подросткового журнала страны, Tiger Beat.

Чес, может быть, расстроился, но Майк знал, что сделал все правильно.

И вот что самое интересное. Первое выступление Джими в туре с The Monkees проходит в Джексонвилле, штат Флорида, где живут деревенщины на пикапах, в респектабельных семейных домах развеваются флаги Конфедерации, а магазины торгуют сосисками из мяса аллигатора. Единственные цветные те, кто с большими белоснежными улыбками называют вас «сэр».

Когда Джими вышел на сцену, его встретили с недоверием, граничащим с кровожадностью. Что этот сраный клоун, этот гребаный негритенок делает, для чего размахивает своим грязным гребаным языком перед нашей милой маленькой дочуркой? Кто-то должен будет ответить за это, и если этот Джими-как-его-блядь-там не уберется со сцены, то наверняка, совершенно точно, поплатится именно он.

Тем временем дети скандировали: «Мы хотим Дэви! Нам нужен Дэви!»

Они быстро отыграли сет, придерживаясь тех песен, которые обычно нравятся толпе – Joe, Purple, Mary – и убрались к черту со сцены, пока не случилось что-то плохое.

После этого, вернувшись в отель, Джими старался держаться расслабленно, скрывая унижение, страдание, разочарование и страх. Митч и Ноэль – особенно Ноэль – просто психовали.

Следующая остановка: Северная Каролина. Блядь, блядь, блядь.

Представляете, кто приехал в этот добрый богобоязненный город?

Юные девицы, дочери белых ненавистников индейцев, смешались с их улыбчивыми белозубыми мамашами, которые привели своих детей, чтобы посмотреть на милых молодых парней из телека. А на деле столкнуться лицом к лицу… ну как бы ты это назвал? С каким-то черным, хиппи-наркоманом, издающим адские звуки, будто он умоляет, чтобы его вздернули! К чему, нахуй, катится наш мир, шериф, я должна привести своих детей смотреть на этого гребаного дегенерата, распевающего о наркотиках и педиках прямо здесь, на улице, при свете божьем?

The Monkees летают на своем частном самолете с их логотипом на борту. Джими с ребятами трясутся на коммерческом. Над ним смеялись и показывали пальцем, издевались. «Ты мальчик или девочка?»

ХА-ХА-ХА-ХА-ХА!

Слава богу, Нью-Йорк, куда они прибыли в середине июля для четырехдневного шоу на стадионе Forest Hills (14 000 человек) в Квинсе. Джими и The Experience жили в том же отеле, что и The Monkees – The Waldorf Astoria. Самом лучшем в Нью-Йорке. Лиз и Дик по пьяни швыряли друг в друга тарелки в президентском номере, Джек Джонс напевал Lady в бальном зале.

Теперь Джими настолько эмоционально закрылся на концертах, что просто перестал стараться. Даже в Forest Hills он едва вытягивал свое минимальное двадцатиминутное выступление. Джими здесь уже был известен, чувак. Он мог бы справиться с южными расистами; с растерянными малолетками, нетерпеливо ожидающими The Monkees, которым пофиг на то, что этот чудак там делает на сцене. Но в Нью-Йорке, где люди, блядь, знают его. Нет, нахер.

Он говорит Чесу, а Чес, уже догадываясь обо всем, договорился с Диком Кларком, промоутером, что Джими покинет тур после четвертого и последнего шоу в Квинсе.

Был дерьмовый пресс-релиз, поспешно разосланный по телеграфу, где объяснялось, почему Джими уходит. «Мы решили, что это просто не та аудитория, – сказал он по телефону парню из журнала NME. – Я думаю, они заменят нас Микки-Маусом».

Но позже тем же вечером, вернувшись в громадный номер Monkees в отеле, Джими тусовался с Микки и Дэви, раздавая маленькие белые таблетки, с которыми появился какой-то знакомый Джими из Ист-Сайда. Созданные в лаборатории синтетические мощные психоделики не имели ничего общего с уличным дерьмом. Все запили их пивом, а потом разошлись в ночи в свои собственные нарко-трипы.