Книга Случайный ветеринар. Записки практикующего айболита - Филипп Шотт

Коннолли установили задвижку на дверцу духовки.

Третьего инцидента не последовало, но Финнеган оставался нашим частым гостем до конца дней своих. С завидной регулярностью он устраивал себе проблемы, обычно идя на поводу у своего потрясающего аппетита. Надеть на него намордник не получалось, потому что он принимался выть и злиться, а диету Финнеган, как правило, нарушал дома, так что носить намордник ему пришлось бы все время. Однако, невзирая на саморазрушительные порывы, ему удалось каким-то образом прожить долгую жизнь. С годами он постепенно жирел, но увлеченность едой не оставляла его. Я не помню, как и отчего он умер, но помню, что, по словам хозяев, он продолжал есть до последнего вздоха.

Огромные острые зубищи

Да, снова отсылка к «Монти Пайтон». Поклонники «Пайтон» уже поняли, что сегодня разговор пойдет о кроликах[22]. И не просто о каких-то там кроликах. Не о милых, пушистых и невинных зверьках, какими их все представляют. Нет, я хочу рассказать вам о злых кроликах. «Злые кролики? Разве это возможно?» – удивитесь вы. Запомните: кролик не в курсе, что люди считают его мимимишным и безобидным. Если он выглядит большую часть времени пугливым и робким, так это потому, что в природе кролики – жертвы. Но в условиях, когда ему нечего бояться, в кролике может проснуться воин. Приведу в качестве доказательства телефонный разговор с одной клиенткой, состоявшийся несколько лет назад.

– Доктор Шотт, спасибо, что быстро подошли к телефону! Я звоню из спальни, – сказала миссис Фитцсиммонс.

Непонятно было, к чему она это упомянула. Я слегка встревожился.

– Да? – осторожно спросил я.

– Это Мистер Обнимашка… Не пойму, что на него нашло!

Мистером Обнимашкой звали вислоухого серого кролика, которого она завела около года назад. Я расслабился и спросил:

– Какие симптомы вы наблюдаете?

– Он сошел с ума!

– Да? И что же такого безумного он делает?

– Моя спальня в конце коридора, а в коридоре стоит его домик. И Мистер Обнимашка не дает мне пройти!

– Не дает пройти?

– Да! Он бросается на меня и кусает!

– Хм… и давно?

– Все утро! И с каждым разом он только больше злится! Я не знаю, что делать! Мне надо идти! Что с ним такое?

Так что же произошло с Мистером Обнимашкой? Да ничего особенного. Просто он был кролик-самец с сильным территориальным инстинктом, а его логово находилось в коридоре. Со временем он освоился, поверил в себя и стал защищать свое логово. Я посоветовал миссис Фитцсиммонс выйти из спальни, держа перед собой одеяло, а потом быстро набросить его на кролика и проскочить по коридору. А когда все наладится, сказал я, ей хорошо бы дождаться, когда Мистер Обнимашка заснет, и тогда, обернув полотенцем, вытащить его из домика, посадить в клетку и принести в клинику на кастрацию. Кастрация не всегда помогает, но в данном случае избавление кролика от избытка тестостерона и перенос домика в дальний угол неиспользуемой комнаты, похоже, сработали.

Приходит на ум цитата из Льва Толстого: «Удивительное дело, какая полная бывает иллюзия того, что красота есть добро»[23]. Или, перефразируя применительно к кроликам-убийцам: «Удивительное дело, какая полная бывает иллюзия того, что мимимишность есть невинность».

Бро Коль

Прежде чем начать, должен предупредить, что эта история – из серии «Не пытайтесь воспроизвести в домашних условиях». Случай, о котором пойдет речь, поистине уникальный, и мне с тех пор больше никогда не доводилось слышать, чтобы подобный номер прошел у кого-то еще. Собственно, в этой истории уникален не только финал – уникальны также пациент и его хозяин. Хотя этого человека следует называть скорее опекуном, чем хозяином. Вы скоро поймете почему.

Дело было солнечным сентябрьским днем лет пятнадцать назад. В переполненной приемной я заметил престарелого джентльмена. Хотя было тепло, он был одет в потрепанную и заляпанную грязью парку. На коленях у него стояла картонная коробка из-под мандаринов. Согласно расписанию приема, джентльмена звали Рэй Тибодо, и он принес нам на осмотр кролика по имени Бро Коль. Администраторы зашивались, так что я сам подготовил смотровую и пригласил клиента.

Мы поздоровались, представились и пожали друг другу руки. Я спросил:

– Ну, и кто тут у нас в коробке?

Имя звучало странно, поэтому я решил проверить.

Ответ мистера Тибодо я сперва не разобрал, потому что он говорил очень тихо и с сильным франко-манитобским акцентом. К тому же, как выяснилось, когда он улыбнулся, – у него не хватало передних зубов, и от этого его произношение делалось еще менее разборчивым.

– Пардон? – переспросил я.

Он улыбнулся мне во все тридцать два зуба за вычетом некоторых передних, рассмеялся и повторил громче. На этот раз я расслышал кличку.

– Малиш Брокколи, – сказал мистер Тибодо и добавил: – Иногда я зову его МБ.

– А, Малыш Брокколи! Такая капуста! А администратор написала «Бро Коль». Теперь все ясно. Отличное имя! Хотя МБ звучит короче. Ну что ж, давайте посмотрим его.

Я открыл коробку и заглянул туда. МБ оказался не обычным домашним кроликом. МБ был кролик дикий. Если точнее, он был флоридский кролик. А если еще точнее, он был молодой флоридский кролик с задней лапкой, обмотанной толстым коконом из марли и скотча.

– Лапку сломаль, – пояснил мистер Тибодо.

– Понятно, – сказал я и начал осторожно ощупывать на удивление тихо сидевшего кролика.

Дикие кролики в неволе не выживают. Будучи жертвами, они запрограммированы испытывать ужас в присутствии хищника. Поэтому при близком контакте с людьми в голове у дикого кролика безостановочно крутится: «OMG! OMG! OMG!» И он в прямом смысле умирает от страха, точнее – от стресса. Так происходит со всеми дикими кроликами. И обычно довольно быстро. По-видимому, МБ не шевелился, потому что пребывал в состоянии шока с тех пор, как его подобрали.

– Можете сделять ему рентген? – спросил мистер Тибодо, когда я закончил свой поверхностный осмотр и закрыл коробку.

– Сделать-то можно, но, боюсь, это не поможет. Это чудесно, что вы хотите помочь ему, но, к сожалению, должен сказать, что бедняжка не выживет. Они никогда не выживают. Он до сих пор в состоянии шока, но на самом деле ему очень больно. Лучшее, что можно сделать, это усыпить его.

Мистер Тибодо подумал и заговорил медленно и громко, чтобы я точно понял его.

– Но он у менья уже месяц. Лапку я ему вправиль. Я хотшу только поглядеть, как оно на рентгене, и понять, можно ль уже снимать повьязку.