Книга Дебютантка - Лара Дивеева

Рион воспользовался заминкой противника и выбил нож из его руки, а потом — неблагодарный мужчина! — бросил на меня недовольный взгляд. Ему, видите ли, не понравилось, что я вмешалась! Как будто это обычная потасовка, и у них есть все время в мире.

— Быстрее! — прикрикнула я на Риона. — Это съэр Камил. В прошлом году у него было ранение в правый бок. Оно затронуло печень и долго заживало. Врежьте ему туда, мне надоело ждать!

Клянусь, я услышала усмешку Риона.

Моим советом он не воспользовался, но следующим рывком отбросил Камила в сторону. Тот балансировал на самом краю огня, но ему удалось откатиться вперед, и он нырнул в болото.

— Может, уже пойдем, или еще с кем-нибудь подеремся? — спросила я едко. Не для того, чтобы позлить Риона, а чтобы дать ему мгновение прийти в себя. После драки он прихрамывал и держался за ребра.

— Вы запомнили данные об участниках дословно? — спросил он, беря меня за руку и ведя в болото.

— Почти.

— Вы наверняка были лучшей ученицей гильдии.

— Не самой худшей. А вы?

— В запределье нет гильдий. Скажите, серра, а в той писанине, которую вы заучили наизусть, говорилось о том, что именно съэр Камил напал на вас с переносным источником?

— Нет… откуда вы узнали… как…

— В болото! — рявкнул Рион мне в ухо.

Я послушно шла вперед, но мысли мои были далеко. Камил напал на меня в парке после встречи с королем. Он надеялся, что в переносном источнике достаточно силы, но это не так. И рядом не было алтаря, а значит, Камил не настолько приближен к Августу, чтобы знать о ритуале. Но он осведомлен о том, что я могу сделать источник на последнем круге, поэтому и нападает на Риона, чтобы занять место рядом со мной.

Август наверняка знает о предательстве Камила, и про Дэйн он тоже знает. Бездействию короля есть очевидное объяснение — из храма есть только один выход. На что бы ни надеялись Камил, Дэйн, да и лъэрды тоже, доверенные люди Августа ждут у входа, и они не позволят увезти новый источник из Амадены. И я даже не уверена, что они отпустят того, кто получит бесконечную силу.

Неплохо, Ваше Величество! Минимум усилий, максимум выгоды.

Мы шли по болоту. Туфли увязли и потерялись. Гадкая склизь липла к ногам. Мы двигались как можно быстрее, но не бежали, чтобы не упасть. Потому что потом можно и не встать.

— Я не смогу плыть, — сказала я шепотом.

— Вы умеете плавать?

— Да, но…

— Тогда сможете, — спокойно ответил Рион.

Впереди виднелась голова Камила, он плыл.

Ил и прочая мерзость обвивались вокруг ног. Идти стало невозможно, мы увязали все глубже.

— Плывите! — приказал Рион.

— Не могу!

Он пожал плечами и отпустил мою руку.

— Тогда оставайтесь здесь!

И поплыл.

И я тоже поплыла, потому что… а что еще делать? За спиной уже исчезла часть болота, и на нас надвигается белый огонь Треоста.

Жаль, что нельзя использовать магию, а то бы я Риону его же силой да в затылок… За надменную усмешку.

Зря я ему помогла. И он мне… зря.

Мы подплыли к краю обрыва, выбрались на тонкую полосу твердой почвы. Рион протянул руку, но я встала сама, хотя сил почти не осталось.

Камил уже исчез за краем обрыва. Другого пути не было.

Огонь подступил совсем близко и остановился.

Мы стояли на краю, перед нами ничего, только свет. За спиной полоска берега, а за ней плотоядный огонь.

Впервые с того момента, как вошла в храм, я обратила внимание на мой внешний вид. Ободранное платье покрыто болотной жижей, грязь стекает по ногам. Я босая, один чулок потерян, другой разорван.

Лицо и волосы я увидеть не могу. К счастью.

— Рады, что участвуете в испытаниях? — усмехнулся Рион, заметив ужас на моем лице.

— Очень! — Я выплюнула… не знаю что. Лучше не знать, чего я напилась в болоте.

— Не хотите рассказать, что толкнуло вас на это безумство?

Я подняла на него взгляд.

— Нет, — ответила твердо.

Я не откровенничаю, не раскрываю душу. Больше никогда.

Рион подался ко мне, его магия окружила меня, обняла, ловя во мне остатки его света.

— Я не знаю, что случится дальше, но… — начал он.

Остальное я не услышала.

Я прыгнула с обрыва.

Оборванные, грязные, хромающие, двадцать три участника испытаний стояли по одну сторону пелены света, а по другую наружу выходили проигравшие в первом круге. В храме Треоста время течет по-другому. Для встречающей толпы прошло всего несколько минут, а для нас — вечность. Вечность длиною в проигрыш.

Мы не слышали звуков, но видели, как аплодирует толпа, стараясь поддержать проигравших. Мы радовались, что не оказались в их числе. И только белые крылья Треоста над головой напоминали, что это самое начало. Впереди еще четыре круга.

Мы видели всех, но нас не видел никто. Казалось дикостью, невозможностью — то, насколько обыденной была жизнь по ту стороны пелены. Нам не выйти туда, не связаться с родными и знакомыми. Мы здесь до конца. До проигрыша или…

Пелена осела, и перед нами снова возникла каменная стена храма. В ней появилась новая дверь. Уже не в силах волноваться о том, что прячется за этой дверью, я заняла место в очереди. Все мы держались настороженно, неуверенные в том, каковы правила игры вне испытаний.

Рион шел впереди. Я не искала его, но моя магия и так подсказывала, где он находится. Она толкала меня, тянула, и было все труднее ей сопротивляться. Ей понравилось пить его свет, играть с его мглой. Если дать ей свободу, она ведь быстро насытится, не так ли? И тогда я перестану отвлекаться на зов стихий?

Рион обернулся, но мой взгляд соскользнул с его лица, и я отвернулась. Когда я посмотрела в следующий раз, его уже не было.

Я открыла дверь и спокойно, без замирания сердца шагнула в темноту.

И оказалась в катакомбах.

Увидев меня, лъэрды замерли. В разорванной одежде, грязные, как и я, они смотрели на меня с хмурым удивлением.

Я попятилась, но за моей спиной задрожала пелена.

— Почему я здесь? Как вы это подстроили?

— Мы ничего не делали, — ответил Рион. — Мы попали сюда через ту же дверь, что и ты. Треост решает, куда отправить нас между кругами испытаний. Это не катакомбы, а их копия. Смотри! — Он показал на стену, которую я разрушила силой Дэйн. Она была целой.

На столе стояла еда.

— Это тоже не наше, — сказал Ветер.

— Теперь наше! — Грязными лапищами Гилбер разломил хлеб и с жадностью впился в него зубами.