Книга Кровь среди лета - Оса Ларссон

— То есть это сделал Магнус?

Анки Линдмарк опустила глаза, а ее мама перегнулась через стол и наклонилась к гостье.

— В это не верит только полиция.

Анна-Мария не стала объяснять женщине разницу между понятиями «верить» и «уметь доказать», а лишь задумчиво кивнула в ответ.

— Неизвестно, что он может еще придумать, — добавила Анки Линдмарк, — поэтому дети пока живут с сестрой. Хотя, с тех пор как Ларс-Гуннар поговорил с Магнусом, стало вроде полегче.

— Ларс-Гуннар Винса, — пояснила мать. — Бывший полицейский, сейчас на пенсии. Он председатель местного Общества охотников и как будто пригрозил Магнусу исключением из этой организации.

Конечно, Анне-Марии было известно, кто такой Ларс-Гуннар Винса. Ему оставался год до пенсии, когда она только начинала в Кируне. Однако вместе им работать не пришлось, поэтому Анна-Мария не могла сказать, что знает этого человека. У Ларса-Гуннара был умственно отсталый сын, и Анна-Мария хорошо помнила, как она узнала об этом. Как-то раз Ларс-Гуннар и один его коллега задержали девушку-наркоманку, устроившую скандал в торговом центре. Прежде чем обыскать юную нарушительницу, Винса спросил, есть ли у нее шприц. «На кой он мне здесь? — ответила та. — Я храню их дома». Тогда Ларс-Гуннар сунул ей в карман руку и укололся. Девушку доставили в участок с распухшей губой и разбитым носом. Коллеги выгородили Ларса-Гуннара. Шел девяностый год. Результатов теста на СПИД приходилось ждать шесть месяцев. Тогда в участке много говорили о Винсе и его шестилетнем сыне. Мать бросила мальчика, и Ларс-Гуннар — единственный, кто у него оставался.

— Итак, Ларс-Гуннар говорил с Магнусом после пожара? — переспросила Анна-Мария.

— Нет, скорее после случая с кошкой, — поправила ее Анки.

Анна-Мария замолчала в ожидании пояснений.

— У меня была кошка, — начала Анки и закашлялась, словно что-то попало ей в горло. — Ее звали Скроллан. Когда я переезжала в Пойкки-ярви, то хотела взять ее с собой. Я звала ее, но все без толку: кошка куда-то подевалась. Тогда я решила, что заберу ее позже, когда она объявится. Я сильно переживала, но мне очень не хотелось встречаться с Магнусом. А он надоедал и мне, и маме своими звонками даже по ночам. И вот как-то раз он позвонил мне на работу и сказал, что повесил на дверь квартиры пакет с моими вещами.

Анки замолчала.

Ее мать выпустила в сторону гостьи облако табачного дыма, которое вмиг развеялось.

— В пакете лежала Скроллан, — продолжила она за дочь, — и пять ее котят.

— У них были отрублены головы. По сути, я увидела клубок окровавленной шерсти.

— И что вы предприняли?

— А что мы могли предпринять? — спросила мать. — Ведь в полицию обращаться не имело смысла, об этом нам сказал и Ларс-Гуннар. Если бы они мучились, можно было бы обвинить Магнуса в жестоком обращении с животными. Но поскольку он отрубил им головы, вероятно, они умерли мгновенно. Если бы речь шла о породистых кошках или, скажем, о какой-нибудь охотничьей собаке, мы потребовали бы от Магнуса возмещения ущерба. Но ведь Скроллан была самая обыкновенная.

— Да, — произнесла наконец Анки, придя в себя. — Тем не менее я не думаю, что он способен на убийство человека.

— А ты помнишь, что он сделал с Петером? — спросила ее мать, гася окурок в пепельнице. — Ты тогда только переехала. Расскажи про Петера.

Она снова потянулась за пачкой.

— Петер живет в Пойкки-ярви, — продолжила мать, не дождавшись ответа дочери. — Он тоже разведен, но очень добрый и милый парень. И вот они с Анки начали встречаться…

— Как приятели, — уточнила Анки.

— Однажды утром, когда Петер ехал на работу, Магнус обогнал его на своей машине, поставил ее поперек дороги, вышел и направился к своему багажнику. Петер не мог его объехать, поскольку все произошло на узкой гравийной дороге. И вот Магнус достал из багажника биту и направился к автомобилю Петера. Тот решил, что настал его последний час, и вспомнил о своих детях. Он думал, что сейчас Магнус убьет его и положит в багажник. Но тот только рассмеялся, скорчив страшную рожу, а потом вернулся в свою машину и дернулся с места так, что только гравий полетел в разные стороны. Так было дело, Анки?

— Я не хочу связываться с ним, — кивнула Анки. — Ведь он не делает мальчикам ничего плохого.

— Да, но ты даже в магазин выйти боишься. Твоя жизнь не стала спокойнее оттого, что ты от него ушла. Я так устала от этого Магнуса! И полиция ни черта не может сделать.

— А за что он так не любил Мильдред? — спросила Анна-Мария.

— Он считал, что это она уговорила меня уйти от него, — пожала плечами Анки.

— А разве это не так?

— Нет, — ответила Анки. — Видите ли, я взрослый человек и сама принимаю решения. То же самое я говорила Магнусу.

— И что он?

— «Это все Мильдред тебя научила», — передразнила Анки своего бывшего мужа.

— Вы знаете, где он был в ночь накануне праздника летнего солнцестояния?

Анки Линдмарк покачала головой.

— Он когда-нибудь бил вас?

— Меня — да, но не мальчиков. Просто пришло время уйти от него.

— И последний вопрос, — сказала Анна-Мария. — Какое впечатление произвел на вас муж Мильдред, когда вы жили у них в доме? Как они ладили друг с другом?

Мать и дочь обменялись взглядами. «Старая тема для сплетен», — подумала Анна-Мария.

— Он ходил по дому, как кошка. Но похоже, его это вполне устраивало. Нет, я не замечала ни вражды, ни чего-нибудь в этом роде…

~~~

Сумерки сгущались. Куры зашли в курятник и расселись на жердочках, прижавшись друг к другу. Ветер стих, словно залег в траву. Контуры предметов размывались. Трава, деревья и дома словно растворялись в темнеющей синеве неба. И только звуки становились резче, отчетливее.

Лиза Стёкель вслушивалась в хруст гравия под своими ногами, направляясь в сторону кафе. На поводке она вела Майкен. Через час у Мике группа «Магдалина» должна была собраться на свой осенний обед.

Лиза не хотела напиваться, планировала просто отдохнуть. Думала, что ей удастся выдержать всю эту болтовню по поводу того, что все должно оставаться как при Мильдред. Для этого надо было всего лишь закусить губу и вцепиться обеими руками в стол, чтобы ненароком не вскочить и не закричать: «Все кончено! Без Мильдред ничего не будет! Мильдред стала землей, она обратилась в прах. А вы снова превратитесь в домработниц, варительниц кофе, в жалкие развалины, в сплетниц! И будете, как раньше, обслуживать ваших мужчин, читая в перерывах „Домашний журнал“ и „Курьер Иса“!»

Лиза вошла в дверь и увидела дочь. Мимми протирала тряпкой столы и подоконники. Ее трехцветные волосы были заплетены в две косы, закрученные в толстые крендели над ушами. Кружевная отделка бюстгальтера выглядывала из-под тесной черной блузы. Щеки её раскраснелись, видимо, только что она стояла у плиты на кухне.