Книга Последняя надежда Антрумы - Георгий Смородинский

– Он в сознании! – в голосе женщины мелькнули удивленные нотки, затем моего лба коснулась ледяная ладонь, и боль отступила! Не вся, но я почувствовал ноги. Прохладный камень стены, текущие по спине липкие капли…

– Ты слышишь меня? Если да, то кивни! – не убирая руки, произнесла незнакомка.

Я послушно пошевелил головой, и очередной приступ боли прострелил позвоночник. Тело дернулось, синее пятно отпрянуло…

– Он умирает? – бесцветным голосом поинтересовался второй мужчина.

– Нет. Слишком много Тьмы… Сейчас…

Женщина вновь приблизилась. Шею обожгло холодом, ледяная волна прокатилась по всему телу, и… Боль вдруг ушла. Совсем… Собачий лай за стеной затих.

– Все! – отстранившись, произнесла незнакомка. – Ошейник Гремма блокирует Тьму. Я отрезала его от Силы. Сейчас он придет в себя.

«А голос у нее волшебный», – мелькнула в голове мысль, когда я, уронив голову на грудь и тяжело дыша, пытался собрать воедино разбегающиеся мысли. Захотелось спать, но уже в следующую секунду меня грубо схватили за подбородок, голова дернулась вверх так, что лязгнули зубы:

– Красноглазый! – рявкнул на ухо мужчина и добавил, четко разделяя слова: – Говори, кто тебя к нам послал и где остальные?!

Зрение восстановилось, и я увидел перед собой надменную физиономию говорившего. Правильные черты лица, прямой нос, длинные темные волосы. На голове серебристый конический шлем с отложенной в сторону маской. Не из простых, слишком уж как-то все ровно и правильно…

– Куда «к вам»? – поморщившись от звука его голоса, переспросил я, но из пересохшего горла вырвался лишь нечленораздельный хрип, который спустя мгновение перешел в затяжной кашель.

Мужчина скривился, отпустил мой подбородок, отступил, обернулся к женщине и спросил:

– Что он сказал?

– Мы это узнаем, если вы дадите ему воды, – спокойно ответила та. – Распорядитесь, Ханс.

Примерно через минуту в камеру прибежал солдат с полным ковшом воды и без церемоний ткнул его кромкой мне в зубы. Плевать! Так жадно я не пил никогда в жизни. Закончив пить, потряс головой, поднял взгляд и наконец увидел ее…

Девушка была нереально красива: струящееся голубое платье выгодно подчеркивало ее тонкую стройную фигуру, затейливая бирюзовая диадема на голове лишь слегка придерживала копну длинных серебристо-белых волос, а ее огромные глаза… Я никогда не видел таких больших и выразительных глаз… Заметив мой взгляд, она, едва заметно кивнув, попросила:

– Назови свое имя! – и этим вопросом загнала меня в ступор.

Казалось бы, что тут такого, но я не помнил… Не помнил ничего – ни кто я, ни откуда, ни имени…

– Ты понимаешь меня? – после затянувшейся паузы переспросила девушка.

– Да, – кивнул я, – но вы же сами называете меня дроу…

При этих словах мужчины переглянулись, и тот, что хватал меня за подбородок, наклонился и зло выплюнул мне в лицо:

– Дроу – не имя, это…

– Подожди, Ханс, – оборвала его девушка, а затем, подойдя чуть ближе, пристально посмотрела мне в глаза и повторила:

– Назови свое имя!

Ее глаза увеличились до нереальных размеров, мир вокруг стал светло-серым, а в голове затухающим эхом раз за разом повторялся вопрос. Впрочем, наваждение быстро пропало. Девушка отступила и растерянно посмотрела на спутников.

Я подтянулся в цепях, поправил затекшие суставы и, спокойно оглядев камеру, пояснил:

– Я правда ничего не помню…

– Люди мастера Энса очень хорошо восстанавливают память таким, как ты, – зло усмехнулся Ханс. – Посмотрим, как ты заговоришь на дыбе…

– Барон хотел говорить с ним сам, – холодно оборвала рыцаря девушка. – Дайте ему выспаться, накормите и доставьте в замок. Костоправы Энса подождут, я сама попробую восстановить ему память. Кандалы можно снять, ошейник блокирует силу, и избавиться от него невозможно. Все, господа, до встречи.

Девушка кивнула, задержала взгляд на мне и, повернувшись, направилась к открытой двери. Оба рыцаря с минуту буравили меня своими взглядами, но затем ушли и они. Когда солдат закрывал камеру, я уже спал.

Я проснулся и не сразу понял, где нахожусь, затем вспомнил недавний разговор и… больше ничего. Ни своего имени, ни что со мной произошло, ни местанахождения вспомнить не получилось, словно та боль была какой-то незримой преградой для памяти. Нет, конкретное местонахождение как раз понятно: я оглядел небольшую сухую камеру, задержал взгляд на высокой проржавевшей двери с зарешеченным смотровым окном и обреченно вздохнул. Цепи с меня никто снять не удосужился, поэтому спина и плечи затекли и отвратительно ныли. Но хоть боль прошла – уже хорошо. Ошейник ощущался прохладным кожаным ремнем, дышать не мешал, и ладно. Подтянув к себе прикованное к правой ноге ядро, я поднялся и несколько минут со скрежетом разминал спину и плечи. Закончив разминку, сел и попытался разобраться, что вообще происходит и как из этого всего выбираться.

Итак, для начала нужно понять, что произошло с моей памятью. Я прекрасно помню разговор с двумя рыцарями и этой красавицей в синем, мне известны значения слов: барон, рыцарь, тьма, кандалы, дыба. Понимаю, что рыцарь с именем Ханс угрожал мне пытками, догадываюсь, что девушка под конец разговора пыталась как-то проникнуть в мое сознание, но не преуспела…

О себе вот только ничего вспомнить не могу. Совершил что-то ужасное настолько, что сознание отказывается это принять? Скорее всего… Недаром же на мне все эти цепи в закрытой камере. Еще эта девушка блокировала Тьму, которая, судя по всему, и рвала мое тело на части, а Ханс пугал людьми какого-то непонятного Энса. Я как-то связан с Тьмой, и это противоречит религии? Или наоборот – местные жители поклоняются Тьме, и она терзала меня за какие-то проступки? Ну да, конечно, десять раз… Какой-то странный и непонятный сценарий. Сценарий… Я поморщился, пытаясь понять, почему это сравнение пришло на ум, и минут пять пытался ухватить ускользающую мысль. Тщетно. Не помню… Не могу вспомнить…

Слишком мало информации и слишком много вопросов. Я медленно оглядел свои доспехи и озадаченно хмыкнул. Одного глаза у меня нет, но потерял я его давно, а вот все остальное… Светлая когда-то кираса почернела, крепления частично вплавились в сталь. В правом боку и посередине груди – два неровных отверстия, диаметром около четырех сантиметров каждое, левый наплечник смят, узкая щель в правом набедреннике чуть выше колена. Интересно… Выходит, я – труп и у меня сломана нога… Зажаренный труп, если быть точнее… Обе раны в груди – смертельны, и теперь понятно, почему тот капитан не решился снимать с меня кирасу. Думал, наверное, что снимет потом, с трупа… но я почему-то выжил. М-да…

Еще вопрос: почему от меня не воняет? Ни потом, ни известной субстанцией? Я под себя, что ли, ходил? С меня же латы никто не снимал! Я тут двое суток, по их же словам, провалялся, а ощущения такие, что экипировался пять минут назад. Магия? Стоп! А я вообще человек?!