Книга Корректировщик истории - Юрий Валин

– Хватит матюгаться, – неожиданно для себя строго сказал Женька радисту. – Дай послушать.

В наушниках шуршало, потом неожиданно близкий голос начал по-немецки вызывать «Венеру» и «Дору». Отозвалась «Дора», немцы принялись уточнять координаты дома, в котором засели снайперы. Потом встрял «Марш», доложил, что движение замедлилось, впереди мины, сильный фланговый огонь русских, приходится обходить перекресток. «Хельга», выходящая в эфир словно из соседней комнаты, просила до утра не тянуть.

– Что там? – рядом присела неслышно возникшая Катрин.

– Трудятся. Пока без особого ажиотажа, – сказал Женька.

– Через десять минут начинаем, – командирша расстегнула ремень и принялась подвешивать горбоносую кобуру «вальтера». – Немец сидит?

– Отдыхает, – машинально сказал Женька, стараясь удержаться и не чесаться по-обезьяньи.

Немец сидел в компании двух камрадов по несчастью под охраной злого автоматчика с перевязанной головой. Бойца слегка мутило, потому на любое шевеление немцев он нервно рявкал: «Не балуй! Капут устрою!»

* * *

Кажется, началось даже быстрее. Вздрогнул радист, вздрогнула земля. Пристрелявшаяся одним орудием еще засветло, гаубичная батарея открыла беглый огонь. Одновременно эфир наполнился невыносимым гудением самодельной «глушилки».

Прибегал к немецкой рации начальник связи бригады, орали в соседнем помещении командиры. Сыпалась с потолка пыль – по позициям немцев били все стволы, которые удалось стянуть к кладбищу.

Гаубицы скоро умолкли – снарядов было в обрез. Наверху все равно непрерывно гремело, в хлопки минометов и выстрелы танковых орудий вплелся треск пулеметов.

– Вперед! Всем вперед! – кто-то орал в соседней комнате хриплым басом. – Час даю! Щепелев, пулемет снимай, хватит дрыхнуть. Идемте, товарищи…

Застучали сапоги по ступенькам. Старший лейтенант, откинув ватник, смутно глянул на Катрин, выудил откуда-то из-под досок автомат и каску и пошатываясь пошел к двери. Еще раз оглянулся, сонно моргнул и потопал наверх.

– Я вроде привидения, – Катрин заерзала. – Вот, мать их за ногу…

Женька украдкой почесался:

– Ничего, наше дело завтра будет.

Начальница выдержала минут пять, прислушиваясь к стрельбе и разрывам мин:

– Ладно, пойдем хоть в бинокль глянем. Каску надень, оболтус.

Женька попытался нацепить каску поверх шапки, начальница уже шла к двери, бережно придерживая свою «СВТ».

– Далеко собрались? – в пролом перегородки сунулся капитан Варварин.

– Кислорода дохнуть, – пробормотала Катрин. – Засиделись.

– Не дури. Даже не смешно. Еще парня за собой тащишь. Ваше место здесь.

– Да что здесь делать? Космическим шумом в наушниках наслаждаться?

– Сядьте и готовьтесь, – сухо сказал капитан и исчез.

Начальница потопталась, буркнула что-то неразборчивое по-английски. Радист покосился с интересом.

– Садись, Евгений. Оружием займемся. А ты, товарищ радиолюбитель, слушай, не отвлекайся.

Наверху по-прежнему долбили орудия. Судя по возгласам немногочисленных штабных работников, бригада и стрелки НКВД атаковали яростно, но эсэсовцы держались упорно. Собственно, отступать окруженной группе Майера было некуда, да и брать пленных никто не собирался.

Катрин сосредоточенно протирала «СВТ». К своей пятикилограммовой подруге начальница относилась трепетно и явно надеялась на взаимность.

– Кать, а можно вопрос? – Женька продул горло автоматного магазина. – Я что, странно выгляжу в этой форме? Почему меня то к жидовско-иудейскому племени относят, то наоборот?

– Наоборот – это как?

– Штурмман «продажной венской свиньей» обозвал.

– Ну, если он не имел в виду ничего гастрономического, то это явный комплимент. Насчет иудеев то же самое. Вид у тебя вопиюще интеллигентный, особенно в очках. Шли тебе, кстати, окуляры. А что обзывают, так отвечай коротко – по харе кулаком. Имеешь право. У меня одна знакомая девушка была, хм, отчаянно местечковых кровей. Миниатюрная такая евреечка. Так она про «жидовку» даже не дослушивала, сразу – хрясть в зубы.

– Я вообще-то русский, – пробормотал Женька. – В морду бить как-то первобытно. А этой девушке, ей как, не возражали? Рукоприкладство многие не одобряют.

– Она рукоятью «нагана» по зубам давала, – объяснила Катрин. – Времена были простые, политкорректность еще в моду не ввели. Девочка подручными средствами справлялась.

– Если «наганом», то это, извиняюсь, сионизмом отдает. Ортодоксальным.

– Ни в коей мере. Девчонка не только зуботычины успевала отгружать, но и любовь крутила. Со стопроцентным русаком-офицером, потомком дворянского, пусть и захудаленького рода. Такое пламенное непосредственное чувство, куда там Уильяму нашему, Шекспиру. Хорошие ребята были.

– Это ты про Шекспира?

– Про него, наверное, тоже, хотя лично не имела чести знать, – Катрин усмехнулась. – Вообще, если предельно упростить жизненное уравнение, то все человечество сводится к двум категориям: «нашим» и «не нашим». «Нашим» ты доверяешь, «не наших» видишь в прицел. Есть еще уйма условно «своих-чужих», но с ними лучше держать дистанцию. Не допускать в свое личное пространство.

– Ну, это ты преувеличиваешь. Общество бесконечно многообразно.

– Кто спорит? Об этом и говорю. Не имеет значения, откуда человек: в Хвостовом переулке он вырос, уроженец Ниццы или вообще потомственный утбурд[31]из лесных дебрей. На цвет крови и кожи наплевать. Ты или доверяешь человеку, или нет. Пойми меня правильно – против миллиардов нейтральных индивидов я ничего плохого не имею. Иногда могу и потрахаться с чужеродным симпатичным объектом. Но только сверху и лицом к лицу. За спину не пущу. Пусть не обижается.

– Ты весьма специфическая интернационалистка, – пробормотал Женька.

– На том стоим. И лежим, – начальница вдруг насторожилась.

– …откуда?! Это проверенные сведения? – орали в соседнем помещении. – Перепроверьте и доложите немедленно.

* * *

Немцы выходили в тыл бригаде. Связная машина, посланная к соседям, напоролась на немецкую колонну, без боя продвигающуюся в районе улицы Червонопрапорной. Связисты чудом успели уйти на пробитых скатах. Через 30–40 минут немцы займут Моисеевский мост и практически отрежут бригаду от центра города. Через час установят контакт со своим окруженным разведывательным батальоном. Тогда уже танкисты и стрелки НКВД окажутся зажаты в клещах.

– Просочились. Целой колонной, с танками, мать их, и просочились, – начальник штаба бригады навалился локтями на карту. – Нужно выводить машины из боя и срочно разворачивать.