Книга Священные холмы - Ольга Крючкова

Но Кром-Кройх безмолвствовал. Король постепенно терял терпение, ему хотелось немедленно насладиться смертью лэрда Маона и умыть руки в его крови. Моргауза и вовсе теряла рассудок от нависшей тишины. Она смотрела в жертвенный котёл, в котором ей мерещилась окровавленная голова лэрда.

Неожиданно над святилищем пролетел огромный ворон, причём так низко, что все собравшиеся отчётливо различили его блестящее оперение. Он, не торопясь, описал круг и спланировал прямо на плечо Кром-Кройха.

Эоган почувствовал, как тишина наполнилась звуками… И это были звуки битвы. Друид отчётливо различал предсмертные крики людей.

– Вот он: знак Бога войны! – неистово воскликнул он, указывая на ворона. – Он направил к нам своего брата Еза[66], дабы тот насладился предстоящим зрелищем! Преступайте!

Друиды ударили в тимпаны. Эоган воздал хвалу Тевтату, а затем, вымаливая жизнь молодому бастарду, принял из рук помощника ритуальный меч. О, как давно его священный клинок не обагрялся кровью!

Моргауза поняла: настал её черёд. Она с нескрываемым удовольствием приблизилась к жертве, держа котёл таким образом, чтобы в него попали отрубленная голова и хлынувшая кровь.

Эоган ещё раз взглянул на идола, ворон сидел на прежнем месте, и занёс меч над головой жертвы.

Голова Маона скатилась в жертвенный котёл. В этот момент король испытал чувство морального удовлетворения. Моргауза же издала крик, более похожий на вой волчицы. После чего поставила котёл на землю и умыла лицо тёплой кровью Маона.

Ворон, неподвижно сидевший на плече идола, взлетел и исчез в вечерней дымке.

* * *

Ингел долго поднимался на высокий холм. Кругом виднелись окровавленные и изуродованные тела. Многие из них были обезглавлены или рассечены ударом муадалбейм. Бастард ощутил запах тления и смерти…

Наконец он достиг вершины. Перед ним открылось круглое сооружение из множества кромлехов, пространство между которыми было заполнено человеческими черепами и костями.

Ингел, не чувствуя страха, вошёл в это святилище смерти. По середине него возвышался каменный трон, окруженный грудой человеческих черепов, на котором восседал рыжеволосый мужчина. Его боевой нагрудник и наручи потемнели от крови.

– Приветствую тебя, смертный! – произнёс рыжеволосый воин.

Ингел поклонился.

– И тебя, о, воин!

– Назови мне своё имя! – приказал хозяин «святилища».

– Ингел. Иногда меня зовут Одноглазым из-за того, что я в детстве повредил глаз. Я – сын короля Тары и его наложницы.

Рыжеволосый разразился громким смехом, таким, что каменные глыбы «святилища» содрогнулись.

– Стало быть, ты – бастард! А за глаза тебя называют выродком!

Кровь прилила к щекам Ингела.

– И я даже знаю, кто меня так зовёт – королева Фиона и её высокородные дочери!

– Скажи, Ингел… Ведь ты ненавидишь королеву, не так ли?

Ингел встрепенулся.

– По какому праву, ты, задаёшь мне такие вопросы? – возмутился он.

Рыжеволосый воин снова разразился смехом.

– Так дерзко со мной ещё никто не разговаривал! Что ж, я – Тевтат, кровавый бог войны! И ты – в моих владениях.

Ингел не растерялся.

– Никогда не думал, что когда-нибудь воочию увижу тебя. Тогда объясни: почему я здесь?

– За твою жизнь принесли человеческую жертву. И я размышляю: внимать ли молитвам друидов? – Тевтат лукаво подмигнул Ингелу.

– Я не смею приказывать самому Тевтату, но…

– Говори!

Ингел начал медленно, обдумывая каждое сказанное слово:

– В Эргиал, да во всей Эрин, тебе давно не приносили щедрых человеческих жертв. Не так ли?

– Истинно так, смертный. – Подтвердил Тевтат.

– Так вот… Если ты даруешь мне жизнь, обещаю славную кровавую битву, а всех пленных принести тебе в жертву.

– Прекрасное обещание, смертный! И на кого же ты пойдёшь войной?

– Сначала я захвачу трон Тары, а затем покорю Уладу, Ульстер и плодородный Онейл. – Без колебаний ответил Ингел.

– Разве ты так силён, чтобы осуществить это? – удивился Тевтат.

– Пока нет. Но я умён и привлеку союзников, королей Фера-Морк. Они – братья моей матери.

– Хороший ответ, достойный настоящего воина! – одобрил Тевтат. – Давно я не слышал подобных речей.

* * *

Ингел услышал пронзительный крик ворона и открыл глаза. В горле пересохло, язык разбух, что был готов вывалиться изо рта.

– Пить… Пить… – прошептал он.

Молодая девушка, прислужница, сидевшая в изголовье Ингела, встрепенулась.

– О, благодарность богам! – воскликнула она, но не уточнила каким именно. – Вы очнулись… Сейчас я дам вам травяной отвар. Его приготовил сам Эоган.

Она поднесла к его губам чашу специальной формы, с удлинённым носиком, дабы поить лежачих больных. Бастард жадно припал к ней.

– Ещё… – попросил он, осушив чашу до дна.

Девушка колебалась.

– Отвара больше нет, господин, – только вода и вино.

– Тогда воды… – Ингел осушил ещё две чаши. – Скажи: где я? И что со мной?

– Как вы ничего не помните? – искренне удивилась прислужница. – Вы сейчас в шатре верховного друида… А он приносит жертву богу Тевтату…

Ингел встрепенулся.

– Тевтату?! И кого же?

– Лэрда Маона… – робко ответила она.

Ингел, недоумевая, округлил глаза.

– Маона? Любимца короля?

– Да. Но, господин, вы же ничего не помните! Это всё действие яда. Ведь Маон хотел вас убить!

У Ингела закружилась голова. Всё смешалось в сознании: Тевтат, Маон, Эоган, яд…

– Где моя мать? – спросил Ингел.

– Кажется она там, в медионеметоне… Но я точно не знаю…

Ингел отчётливо различил приближающиеся голоса и среди них голос матери. Он с трудом приподнялся с ложа. Прислужница испугалась, пытаясь остановить его.

– Вам нельзя вставать. Действие яда непредсказуемо!

– Оставь меня…

Не смотря на слабость во всём теле, Ингел почти уверенно стоял на ногах. Полог шатра откинулся: вошёл Эоган, за ним Моргауза и друиды. И каково же было их изумление, когда они увидели Ингела стоявшего посреди шатра.

Эоган потерял дар речи. Первой опомнилась Моргауза.

– Ингел! – она бросилась к сыну. – Мальчик мой… Ты жив…