Книга Не надо пофигизма - Андрей Курпатов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Очевидно, что это страдание ни к чему хорошему не приведёт. Если мы, в принципе, нуждаемся в отношении и в близком человеке, оно его не привлечёт, а скорее напротив – напугает и оттолкнёт. Если же мы и вовсе в это страдание заиграемся, то можно невзначай и в депрессию нырнуть. А депрессия – дело такое… Лучше не нырять.
Иногда я задумываюсь о том, не случится ли так, что будущие нейророботы с умными ботами внутри избавят людей от этих страданий «одиночества». И есть у меня подозрение, что они-то как раз с таким «одиночеством» помогут нам справиться.
Представьте себе, что техника ушла столь далеко, что в ближайшем супермаркете можно купить такого суперробота – он знает все твои вкусы, интересы, он способен угадывать твои желания.
Одинокие разговаривают сами с собой и нередко продолжают это делать в компании.
И вот мы говорим ему:
– Давай посмотрим кино…
А он в ответ:
– Замечательный план, я даже знаю, что тебе сегодня понравится! – И ставит фильм, который и в самом деле то, что нужно, для сегодняшнего вечера.
Плюс укутывает вас в плед, приносит горячий шоколад (или что вы там любите?) и садится рядом, поглаживая и нежно обнимая за плечи.
И так во всём: любое желание, любой каприз, любая мысль – всё находит поддержку, понимание, человеческое участие и превращается в фактическую помощь.
Любовь – главный способ бегства от одиночества, которое мучит большинство мужчин и женщин в течение почти всей их жизни.
Ну а про сексуальность я и вообще молчу – все фантазии разгадываются и реализовываются немедленно. Ну разве не счастье?
Боюсь, что да. Боюсь, что такие машины точно будут проигрывать живым партнёрам, настоящим людям, потому что у них не будет своих желаний, своих чувств, своих вкусов, проблем, пристрастий и т. д., и т. п. Они не могут быть тем идеальным существом, о котором мы мечтаем, потому что оно живёт только нами.
У настоящего человека всегда будет своя жизнь, в дополнение к нашей. У него будут свои желания, свой круг, свои интересы, вкусы, родители, амбиции, настроение, гормональный фон, психологические заморочки и т. д., и т. п.
Так что нам просто не избежать этого невротического «чувства одиночества», если, конечно, мы хотим быть в отношениях с живым человеком…
Печально, что у нас есть лишь выбор между браком и одиночеством. Это ведь крайности, – но как мало людей способны на действительный брак, – сколь немногие могут также вынести одиночество.
Что же из этого следует? Как минимум то, что нам категорически не следует искать спасения от «чувства одиночества» в семье или любимом человеке. Его там просто нет.
Наши чувства – это вовсе не реакция на какие-то обстоятельства, это реакция на то, что происходит у нас с вами в голове.
Там есть мечты, а ещё некие, по большей части толком не осознанные ожидания, которые просто не адекватны жизни и потому не могут найти в ней своего воплощения. Реальная жизнь существует по своим законам и правилам, отрицать которые глупо и бессмысленно.
Идея одиночества – враг. Она загоняет в депрессию, а главная черта депрессии – отсутствие желаний, когда человеку действительно ничего не хочется, ничто не может его обрадовать или дать ему ощущение удовольствия. Так что в каком-то смысле это решение, но решение – так себе.
Как же думать о чувстве одиночества здраво, посмотрев суровой правде в глаза?
• Во-первых, чувство одиночества, в каком-то смысле, наш общий с вами крест. И наиболее одинокими мы себя чувствуем в тот момент, когда нас не понимают. Так что одиночество это и в самом деле психологическое.
Если боитесь одиночества, то не женитесь.
Каждый из нас – субъект и потому субъективен. Каждый из нас живёт в своём собственном мире, каждый воспринимает его по-своему. Никто и никогда не увидит этот мир так, как мы.
У каждого из нас своя, особенная психика, у каждого – свой неповторимый личный опыт. Наконец, у каждого из нас своя палитра желаний и чувств, а они способны перестроить и перекроить мир любого человека.
Очевидно, таким образом, что искомое абсолютное взаимопонимание невозможно.
• Во-вторых, когда мы думаем о том, что в целом мире нет никого, кто способен был бы нас понять так, как мы себя понимаем, мы переживаем то, что в философии обозвали «экзистенциальным кризисом».
Влюблённые плохо выносят одиночество. Нелюбимые – ещё хуже.
Каждый «экзистенциальный кризис» – это в каком-то смысле результат столкновения человека с реальностью, которая рушит его иллюзорные представления о себе, о жизни и об окружающем мире, выросшие на почве его желаний и ожиданий.
Так что тут и кризис от глубинного осознания собственной конечности – смерти, и кризис от сознания эгоистичности чувства любви, и кризис чувства одиночества.
Да, в какой-то момент ты понимаешь, что смертен, и в ту же секунду узнаёшь на собственном опыте, что такое «холодок, бегущий по спине». Этот «холодок» – явный признак экзистенциального кризиса.
Вторым по счёту, как правило, идёт кризис, связанный с осознанием своего фатального одиночества в мире.
Из всех воров дураки самые вредные: они одновременно похищают у нас время и настроение.
Ты не только понимаешь теперь, что рано или поздно нужно будет покинуть «эту бренную землю», но и то, что твоё пребывание здесь, в общем-то, тоже не такая уж большая радость. Потому что если бы тебя понимали, то, может быть, и смерть была бы не так страшна.
С другой стороны, что было бы, если бы мы все видели этот мир абсолютно одинаково и так же абсолютно понимали друг друга? Допустим, наступило бы настоящее вселенское счастье. Но во что бы превратились наши отношения с другими людьми? О чём бы мы с ними говорили, какие бы поступки совершали?
Ничего, ни о чём, никакие. Чудовищная фантазия. Психологическое одиночество – тяжкое бремя, но, судя по всему, это и есть бремя жизни.
И, завершая эту главу, я хочу сказать вот что…
Любой экзистенциальный кризис является нашей личной болью и личной трагедией. Но то же самое чувствуют и другие люди – все вокруг нас. Кто-то в большей степени (это люди, безусловно, одарённые способностью мыслить и проникать в суть вещей), а кто-то – в меньшей (те, видимо, что проще устроены и не замечены в излишней тяге к анализу собственного существования), но и они страдают. Страдают все.
