Книга Плоть и кости - Джонатан Мэйберри

Святой Джон снова гневно плюнул в их сторону и угрожающе шагнул им навстречу, сжав кулаки.

— Откуда вы взялись? Вы разведчики из Убежища? — Он оскалился, его глаза злобно пылали. — Я прав, не так ли? Вы считаете, что можете шпионить за святыми детьми моего бога, чтобы заманить нас в ловушку?

— Я все еще не понимаю, о чем ты, дружище, — ответил Бенни, — и мы все-таки уходим. Пока.

— Вы всего лишь жалкие личинки, — презрительно ухмыльнулся святой Джон. — Неужели вы думаете, что сможете скрыться от нас в Убежище? Неужели возомнили, что оно устоит перед нашей силой? Мы — кулаки бога на земле.

— Да все, что угодно, — откликнулся Бенни.

— Убежище падет, как пали остальные города, рассыплется в прах, как любое зло. Жнецы распахнут все красные врата и зальют его улицы кровью. Вы не сможете отмахнуться от воли истинного бога Танатоса, слава его тьме.

Святой Джон запустил пальцы в складки своей мешковатой рубашки и извлек два кинжала. Он сделал это так быстро и ловко, что клинки появились в его руках словно по волшебству. Бенни довелось видеть много воинов, искусно владеющих кинжалами: Тома, Соломона Джонса, Салли Два Ножа и других, и он сразу понял, что этот человек — настоящий профессионал.

Никс тоже это поняла и, мгновенно перестав пятиться, широко расставила ноги, заняв позицию стрелка.

— Ну-ка без глупостей, — предупредила она. И ее голос совсем не был похож на голос пятнадцатилетней девочки. Бенни понял, что она не шутит.

Жнец не двинулся с места, но направил на них один из кинжалов.

— Вы еретики и богохульники, и от имени великого Танатоса, слава его тьме, я проклинаю вас. Слышите меня? Достаточно ли у вас мозгов, чтобы понять, что пасть ада уже распахнулась, чтобы принять вас? Пусть обрушатся на вас боль и страдания, потери и несчастья. Никогда вам не испытать любовь и не обрести покой. Вы проживете долгие годы, зная, что тьма никогда не примет вас и не одарит свободой и успокоением. Клянусь именем нашего истинного бога.

— Я не хочу тебя убивать, — произнесла Никс, — но если ты попытаешься причинить нам вред, прострелю тебе ногу.

Ее голос и руки дрожали, но Бенни не сомневался, что она спустила бы курок, если бы потребовалось.

Святой Джон внимательно взглянул на Никс.

— Да будет так, — мягко произнес он и медленно убрал кинжалы в ножны. А затем закатал рукав, обнажив левую руку, и длинным острым ногтем на большом пальце правой руки сделал глубокий надрез на коже. Кровь, казавшаяся почти черной в тени деревьев, хлынула из раны. Жнец испачкал в крови кончики пальцев, плюнул на них и взмахнул рукой в сторону Бенни и Никс. Капли крови не долетели до них, но, похоже, мужчине в черном было на это наплевать. Его лицо ликующе сияло, словно он только что воплотил свои угрозы в реальность. — Да будете вы жить долго, — яростно закончил он, словно это было самое страшное, что один человек мог пожелать другому.

А затем святой Джон, рыцарь Клинка, отвернулся и скрылся в тени за высокими деревьями, растаяв, словно ночной кошмар.

Бенни так и остался стоять с поднятым мечом, а Никс по-прежнему сжимала в руках пистолет. Оба открыли рты от удивления.

Птицы и обезьяны затихли в ветвях деревьях, и лес вокруг словно затаил дыхание. Капли крови блестели на трепещущих листьях. Никс опустила пистолет, ее била сильная дрожь. Бенни обнял ее за плечи, но чувствовал, что и сам дрожит и не сможет как следует утешить ее.

— Что это было? — выдохнула Никс, ее голос звучал еле слышно. Она аккуратно поставила курок на предохранитель и засунула пистолет в кобуру. — Серьезно… что здесь только что произошло?

— Я… я не знаю, — признался Бенни.

— Неужели я спровоцировала его? Я все только испортила?

— Нет, — солгал Бенни. — Не думаю.

Они попятились от того места, где незнакомец — жнец — только что стоял. Пройдя несколько шагов, они вдруг развернулись и сломя голову помчались прочь.

33

Святой Джон вышел из-за дерева, глядя, как двое подростков убегают прочь.

Сделав вид, что уходит, он отошел в чащу, а затем обошел их, встав по ветру, чтобы незаметно понаблюдать за ними. Он мог бы подкрасться к ним сзади и перерезать им глотки, но с трудом сдержался. В какой-то момент он ощутил неуверенность.

Прежде чем выйти навстречу этим двоим, святой Джон услышал, как мальчишка назвал девчонку по имени — Никс.

А Никс была матерью его бога.

Он потер порез на руке и нахмурился, терзаемый сомнениями. Его досада на них была вполне оправданна, но могла оказаться поспешной. Действительно ли это еретики, которые осквернили святое имя?

Или… это была проверка?

Он задумался. Это оказалось не первое подобное испытание в его жизни. В его памяти всплыла ночь через несколько дней после начала серой чумы, когда он встретился с несчастной женщиной, за которой гнались по улицам горящего города несколько мужчин-насильников. Святому Джону доводилось много раз видеть подобное в то время, когда мир разлетался на куски и погибал, но этот случай почему-то привлек его внимание. Он не мог полностью осознать глубинный смысл происходящего, но странным образом ощущал, что это истинная проверка его веры и решимости. Та первая проверка была легкой, и даже спустя несколько лет он не до конца постиг ее смысл, но гордился тем, что он смог догадаться, что его испытывают.

Несмотря на то, что это не входило в его привычки, святой Джон помог той женщине. Он спас ее от насильников, распахнув красные врата в их плоти. Их души отправились во тьму.

Женщина сбежала, но вскоре святой Джон нашел ее в церкви. Она пряталась там, а с ней было еще двадцать семь ангелов. Двадцать семь небесных созданий, которые приняли человеческое обличье, притворяясь осиротевшими детьми.

Они приняли святого Джона, а он принял их.

А если бы он не принял вызов первого испытания, то никогда не встретил бы ту женщину, ставшую главой Церкви Тьмы.

Матушка Роза.

А двадцать семь ангелов?

Они стали его первыми жнецами.

Святой Джон поднес руку ко рту и медленно, чувственно лизнул собственную кровь. Она была горячей и соленой, с привкусом металла, и пахла медью. На мгновение святой Джон закрыл глаза. Даже его собственная кровь казалась приятной на вкус. Кровь вообще была восхитительной.

И он уже не в первый раз подумал о том, что было бы, если бы в этом мире существовали вампиры, такие же необычные люди, как он, чьи души были бы распахнуты навстречу богу, и именно поэтому они могли бы наслаждаться изумительным вкусом крови.

Он решил, что стоит еще поразмышлять над этим.

Издалека до него донесся крик, прозвучавший громче, чем рев квадроциклов, на которых жнецы отправились творить свои богоугодные дела. Мужчина это или женщина? Сказать было сложно, потому что этот крик источал боль такой силы, которая стирала различие между полом и личностью.