Книга Синдром рыжей мыши - Броня Сопилка

   Чёрт… Ева… сказочки твои!

   Мне непреодолимо захотелось построить свою труппу прямо сейчас – и срочно всех пересчитать!

   И ночной гостьи что-то не видно…

   – Ты чего тут застыл? – гаркнул сзади Драго… и всё внутри меня стало ватным-ватным. Как ему удалось подойти неслышно?

   – Да… это… – я не спешил высказывать свои дикие опасения, - пересчитать бы народ надо…

   – За завтраком пересчитаешь, - хмыкнул товарищ.

   – До завтрака ещё дожить…

   – А что за срочность? - богатырская бровь поползла к лысине.

   – Да мне кажется, что… от нас кто-то уже сбежал…

   – Не-е. Рано ещё. После тренировки сбегать начнут, особенно если голодные останутся.

   – Почему голодные? Жратвы у нас вроде с запасом, или снова Саня костёр вместо завтрака приготовил?

   – Приготовил… – эхом повторил Драго и ухмыльнулся. – Да там, у поваров, чупакабра половину сосисок утащила.

   – Чупа… чё?

   – Чупакабра. Рыжая.

   – Ры-ыжая… сосиски, значит?.. Тьфу!

   Саша

   Ева смотрела на меня примерно так же, как смотрит мама,когда я говорю или делаю что-нибудь не особенно с её точки зрения умное. И было стыдно. Немножко.

   – Вот, бинт эластичный. Поможешь грудь перебинтовать?

   – А зелёнкой мазать не надо?

   – Зачем зелёнкой?

   – Ну как. Вдруг бинт развяжется. Если там будет зелёнка, ты просто скажешь,что это бандитская пуля.

   Я поначалу обиделась, но через пару секунд задумалась.

   – Я пошутила, – быстро сказала Ева. - Не вздумай. Зелёнку потом хрен отмоешь, спиртом придётся тереть. Давай свой бинт, сделаю из тебя мальчика.

   Через минуту Ева с удовлетворением смотрела на дело рук своих. Кивнула, натянула футболку обратно и похлопала меня по груди.

   – Идеально. Волосы на подбородок клеить будем?

   Я надулась.

   – Ладно, мышка, не сердись, я любя. Что там дальше?

   – Дальше… – Я на миг запнулась. - Причиндалы…

   – Ага, – глубокомысленно протянула Ева – и замолчала. Тоже глубокомысленно.

   Я вздохнула и достала из аптечки презервативы. Вынула из пачки один и под глубокомысленным взглядом Евы разорвала упаковку.

   – Это зачем? – поинтересовалась моя старшая подруга, наклонив голову. Голос её слегка дрожал.

   – Ну… как, – я достала вату, – причиндалы делать.

   И тут Ева начала ржать. До слёз, захлёбываясь хохотом и закрывая ладонью рот, что бы всё-таки было потише.

   – Ты чего смеёшься? – обиделась я. – Между прочим, я видела… – Точнее, трогала. – Ночью… там такой!

   А вот посмотреть утром не решилась, хотя Дэн спал, в отличие от «такого», бдительно топорщившего спальник, – почему-то стало стыдно до вскипания крови в щеках.

   – У-у-уу! – выла Ева, хмыкая, фыркая и, кажется, даже похрюкивая. – К-к-какой?

   – Большой! – сказала я, разводя руками так, будто показывала ей размер упущенной рыбы.

   – Ы-ы-ы! – вновь взвыла Ева и плюхнулась попой на мой спальный мешок. – Да-а-а, Сашетт…

   – Что? – я насупилась.

   – Нет-нет, ничего… Откладывай ты это орудие латексного производства. Носок есть?

   – Носок?..

   – Да, носок. Или два носка. Есть?

   Носки были. И Ева, фыркая, скрутила их кукишем и засунула мне между ног. Потом пощупала, усмехнулась, хлопнула по ним ладонью – я аж вздрогнула – и сказала:

   – Сойдёт для пересечённой местности. Главное – не давай себя лапать никому, сразу бей. И от купальника придётся воздержаться.

   – А! Точно! – я снова зарылась в свой рюкзак и добыла из его недр пакетик с моим бедным купальником. – И почему я его вчера не надела?

   Вопрос был риторический. Отправив в пакет с компроматом очередную улику, я погрызла губу и робко дотронулась до торчащего между ног бугорка, почти услышав у себя над ухом ехидный голос Машель, произнёсший: «Идиотизм!»

   Может быть. А как по мне – увлекательнейшее приключение!

   А Ева между тем напевала какую-то песенку. Голос у неё, кстати, был очень приятный, но вот слова… Я даже смутилась, когда вслушалась.

   – Трудно быть мальчиком, если ты девочка,трудно быть девочкой, если ты мальчик. А может, я буду белочкой, а может,ты будешь зайчиком…

   – Что это? - спросила я с интересом, и Ева вздохнула.

   – Это? Школьные годы чудесные. Мои,конечно. Ладно, - она поднялась с мешка, - пойдём, мышка.

   Я хотела спросить, почему не белочка и не зайчик, но не успела – Ева уже ломанулась на выход, напевая:

   – Трудно быть мальчиком, если ты девочка,трудно быть девочкой, если ты мальчик…

   Ой, не то слово. Очень трудно!

   Дэн

   После вести о Чупакабре с жеваными сосисками я немного расслабился.

   Как оказалось – напрасно. Среди собравшихся на завтрак я не досчитался одной девчонки.

   Инесса Сухарева не откликалась ни возле костра, ни в лагере, ни в лесу, ни из-под скал, ни у водопадов. Её соседка по палатке, девчонка по имени Вася (Вася, придумают же!) сказала, что Инесса – худенькая девушка со стрижкой каре. Что ночью она долго ворчала и ворочалась, а потом ушла, хотя гроза уже началась.

   – А потом я уснула-а-а, - разрыдалась Вася, – и ничего не слыша-а-а-ла-а. Крепко сплю о-о-очень…

   Я вспомнил влажные волосы и прохладные губы ночной гостьи…

   Но я никак не мог вспомнить лица этой Инессы.

   Всю прошлую неделю моя память напрочь фильтровала девичьи лица, видимо, во избежание аллергических реакций после Вики.

   С Васей, ведя её под руки, мы сходили к палатке и обнаружили, что рюкзак и все вещи Инессы тоже пропали. Народ облегчённо выдохнул, перестав озираться по сторонам в поисках глаз на ветках, и постепенно потянулся к брошенному завтраку.

   Мне же стало совсем грустно…

   Очень грустно это – когда девушка сбегает от тебя после ночи, которую сам ты считал сказочной…

   Какая-то неправильная сказка получается. Ну просто Золушка на новый лад…

   Вместо завтрака я, захватив телефон, взобрался на скалу над карнизом – достаточно пологую, чтобы не обращать внимания на свои страхи, и достаточно высокую для ловли сигнала. Спутниковый телефон доставать ещё рано, заряд стоит беречь.

   Номер девушки был доступен, но на вызов сначала никто не ответил, потом и вовсе пошли сбросы. Я занервничал: что, если она попала в беду? Волосы у меня зашевелились везде, даже, кажется, на спине и заднице, хотя до сих пор я считал, что их там у меня нет.