Книга Близость на максимум - Алёна Снатёнкова

«Ника, сама в этом виновата. Нечего быть настолько неуклюжей. Иногда и мозг включать нужно».

Дверь бесшумно открылась и сначала появилась голова Егора.

Я очень надеялась, что выгляжу сейчас не как баба-яга в её тяжелые времена. Надеялась, но все равно рукой волосы поправила.

- Наконец-то проснулась. – бодрым голосом заговорил парень. – Я уже устал твою комнату сторожить, чтобы успеть побег предотвратить. Никогда еще моё утро не было настолько «добрым».

Он подошел к пакетам и достал оттуда нечто розовое и плюшевое.

- Я же говорила тебе, что не собираюсь сбегать. – Парень протягивает мне красивую вещь, и, беря её в руки, понимаю, что это халат. – Откуда?

Не моё.

Это точно не может быть моим.

Мои вещи сгорели все. Да и я никогда не покупала подобного.

- Дед Мороз принес. Утром залетал, просил тебе передать. Ещё всех благ пожелал и сказал оставаться всегда такой же хорошей девочкой. С последним – я бы поспорил.

Ага. Конечно. Так оно и было.

- Егор, не нужно. Мне и так неловко.

- Неловко стать плохой девочкой? Или ты стесняешься при мне переодеться? Не переживай. Такой вариант бы порадовал, но я предвижу, что пока, подобное счастье на горизонте не маячит.

Я вот знаю, что он сейчас шутит. Догадываюсь, что просто пытается смутить и заставить улыбнуться. Все понимаю, но не принимаю. Внутри все сжалось, завертелось, закружилось. Всей душой захотелось «уделать» его.

Желала хоть на минутку стать той плохой девочкой с больной ногой, про которую он говорит.

На минутку.

Я потом снова прежнюю Нику верну. Только вот сначала увижу, как глаза Морозова на лоб лезут. Посмотрю, а потом обратно в свой панцирь нырну.

*

Всем телом почувствовала взгляд парня в тот момент, когда платье своё – мятое, через голову снимала.

Мне даже стыдно не было за выходку эту глупую. Ни капли. Да и чувствовала я себя – прекрасно. Адреналин в крови бурлил, и, наверно, именно он мешал голос разума услышать. А он определенно хотел до меня что-то донести. Когда платье было в районе груди, когда мне оставалось сделать одно маленькое движение и глаза Морозова увидят лифчик мой простенький – я замерла. Так и застыла с поднятыми руками, в попытках придумать себе оправдание за такой поступок.

- Передумала? Как быстро ты решения свои меняешь. – Хриплый голос словно успокаивал, но в то же время он подстегивал.

- Не в этот раз.

- Ладно, Ник, прекращай в вамп играть, не по силам. – А у самого глаза блестят. Выжидают.

В этом просто на вид действии, я так и слышу слова его: «Заканчивай, Вероника. Ты слишком труслива, чтобы сделать такое».

Краснея, но не от смущения, а от злости, покрепче хватая края платья, срываю его с себя. Резко, даже грубо.

Тишина в комнате, накаляет обстановку.

Никто не говорит.

Молчим оба.

Друг на друга смотрим, глазами прожигаем, но рты не открываем.

Я первая взгляд отвожу и руками себя прикрыть пытаюсь. Так, на всякий случай мол, я все сделала, ты увидел, и продолжать глазеть, необязательно.

- Убери руки.

Тут я уже начинаю сомневаться в своей адекватности. Будто вместе с трещиной в ноге, сотрясение мозга заработала.

Мне его послать надо, схватить костыли, развернуться и уйти. Это сделать нужно. А я… Я руки опускаю, и чувствую, как во рту все пересохло.

- У тебя тут…

Егор пододвигается ближе, и протягивает ко мне свою руку. К лицу, заправляя за ухо, растрепанный локон волос.

- Я сама. – Продолжала в глаза ему смотреть.

- Помнишь, что Айболит сказал? Никакой тяжелой работы. Только отдых и спокойствие. И мне, как твоему жениху…

- Пф. Жениху…

- Нужно заботиться о тебе. – не обращая внимание на мои слова, завершил свою пламенную речь.

Егор костяшкой указательного пальца по плечу обнажённому проводит, а я задыхаться начинаю. Больная нога? К черту боль. Он одним движением заставляет меня забыть про всё. Расслабляет. Гипнотизирует. Огонь внутри разжигает, а я понятия не имею, как тушить его потом.

*

Я хотела что-нибудь сказать. Просто открыть рот, чтобы прервать эту тактильную пытку и немного в себя прийти. Мне это нужно было. Как человеку кислород необходим, так и мне хотелось своего личного пространства. Потому что за себя не отвечала. За тело свое предательское, на котором уже мурашки начали танго танцевать. За мысли свои бесстыдные, которые уже представили, как Морозов наклоняется ко мне, хватает за волосы и начинает губы терзать.

Нужно остановиться.

Только я не могла.

Так и продолжала за пальцами его наблюдать, пока они узоры на коже моей вырисовывали.

Случай помог мне из зрительного плена вырваться. На всю квартиру звон раздался, словно кто-то со всей силы тарелку в раковину кинул. Я его как услышала, так сразу же и отскочила.

- Кто там? – В замешательстве спросила, и халат на плечи накинула.

Это не Ольга. Такого просто не может произойти. Я не могу быть настолько невезучим человеком, чтобы именно сегодня столкнуться с ней.

- Твой завтрак, кажется, готов. – Спокойным голосом сказал он, и с сожалением посмотрев на меня, встал с кровати, протягивая мне свою ладонь.

- А там?

- А там Валентина Петровна.

- Она?

- Ник, соображай быстрее. Кем она может быть, если завтрак готовит в такую рань?

Да я откуда знаю, кем она может быть. Мне завтраки, кроме бабушки, никто не готовил. И все варианты, которые в голове появились, были основаны только из фильмов, которые я всю жизнь смотрела. Именно там показывали, как в богатых домах имеются повара, горничные и садовники.

- Она ведь не садовник?

Егор улыбнулся, такой улыбкой, от которой дышать легче стало.

- Нет. Конечно, я бы хотел продолжить, но тебе нужно позавтракать, прежде чем принять лекарства.

Он мне продолжить говорит, глазками моргая, а я в этот момент краснею до цвета граната. Вот где эта чертова справедливость?

- Мне не хочется…

- Завтракать. – Перебил меня. – Потому что ты себя и так неуютно чувствуешь. Напрягать меня лишний раз не хочешь. Я прав?

- Вполне.

- Черт. Да я умён. Смог угадать мысли самой Вероники Беловой.

- Сарказм – не твоё.

- Жаль. Я расстроился. Теперь, когда мы все выяснили, можно с чистой совестью отнести себя на кухню.

Предатель – желудок, при слове кухня «заговорил». Громко так, протяжно, с потрохами выдавая меня.