Книга Найти, чтобы потерять - Наталья Костина

– Ну что ж, начнем? – прокашлявшись, спросил человек, также не имеющий подлинного дома, но нисколько не тяготящийся этим. Потому что имел нечто неизмеримо большее – полную свободу выбора. И он выбирал не иметь, в то время когда другие просто брали то, что им подворачивалось. Как большинство. Как и я.

– Да, конечно! – вежливо ответил я, человек без настоящего дома. Как и та, о которой ему, этому неприкаянному человеку, так хотелось писать. И хотелось поскорее избавиться от этой ненастоящей работы, за которую платили реальные деньги, чтобы вернуться к себе, во временное пристанище, выбранное другим, и в нахлынувшем азарте стучать по клавишам, вызывая из небытия образы – проекции давно умерших людей. Чтобы вкладывать в их уста слова, которых они, возможно, никогда не говорили, и вдувать в них душу, в которой, может быть, они не нуждались. Вместо души у этих людей были амбиции, страсти, необузданные желания – и кольцо. Перстень всевластия. Аляповатая, слишком крупная, до полной безвкусицы, штуковина с красным камнем-глазом. Этим людям казалось, что они сами идут по жизни, сами торят путь – но на самом деле ими владел камень. Именно он толкал их в нужном направлении, это он требовал убить и очистить путь – на самый верх их желаний, которые на самом деле были его желаниями.

Я старательно записывал и делал пометки, но мысли мои блуждали не около истории Николая Николаевича Никитича – ими безраздельно владела Бьянка Капелло, она же Бонавентури, женщина, отчаянно желающая иметь свой дом. Женщина, в чем-то похожая на покинувшую нас Лин. Женщина, жаждущая счастья.

Прошлое, которое определяет будущее. Век шестнадцатый, Флоренция. Проигранная партия

Великая герцогиня Тосканская и законная жена герцога Франческо I Медичи дохаживала последние недели беременности. При дворе перешептывались, что теперь у худосочной австрийки точно должен родиться мальчик – после шести девочек и только одного сына, умершего во младенчестве. Да, Иоанна тоже надеялась, что наконец родит наследника, здорового и крепкого. Почему у нее не рождаются сплошь сыновья, как у некоторых? Шесть девочек за двенадцать лет брака, две из которых появились на свет столь хилыми, что не дожили и до года!

Герцогиня, унылая и меланхоличная от природы, постоянно болела и жаловалась – жаловалась и болела. Беременность не красила и без того некрасивую австрийку, но Бьянка, находящаяся в самом зените зрелой женской прелести, втайне ей завидовала. Пусть бы и у нее распухли губы, лицо стало одутловатым и пошло пятнами, пусть даже ноги стали бы как две колоды! Ничего, она бы все стерпела! Но она, Бьянка, все эти годы бывшая для Франческо больше чем женой, так ни разу и не забеременела, хотя герцог проводил с любовницей куда больше времени, чем с законной супругой.

Бьянка также была предана возлюбленному душой и телом – с самого первого дня, когда он властно коснулся ее, словно давая понять: отныне ты моя! И с этого же дня она не давала Пьетро дотронуться до себя, гнала его с супружеского соломенного ложа – впрочем, таковым оно оставалось недолго. Герцог приблизил игрока и изгнанника Бонавентури и осыпал его милостями. Отныне Бьянка была женой не игрока и бездельника, но государственного мужа! Пьетро, разумеется, приписал неожиданное возвышение исключительно собственным деловым качествам, которых, кстати, у него было крайне мало, но зато гонора и заносчивости – выше крыши! Дурачок, он возомнил себя равным флорентийским законодателям и патрициям. Он неумно умничал, интриговал и нарывался на скандалы, в то время как его жена лишь смиренно благодарила его светлость за милости – а благодарить было за что!

Франческо выстроил для нее дом – не дом, а настоящий дворец, равного которому по изяществу и богатству отделки не было в городе. Герцог сходил с ума по Бьянке, не зная, что еще преподнести возлюбленной и чем ее порадовать. К ее ногам уже были принесены сады и виллы, драгоценная утварь и нежнейшие ткани, меха и вина, ковры и изысканная мебель, украшения и деньги. У нее было все – все, включая даже его сердце! Все, кроме положения законной супруги… этого он ей дать не мог – или не пожелал? Как рыдала она, узнав, что возлюбленный женится, вернее, уже женился, не поставив ее в известность или хотя бы извинившись, объяснив ей то, что она и сама прекрасно понимала: принцы не берут в жены тех, кого действительно любят. Венценосцам подыскивают невест, исходя из династических соображений. Кроме того, Бьянка тогда еще не была вдовой. Она была обвенчана с этим ничтожеством, с Пьетро, который так задрал нос от своего нежданного и бурного возвышения, что не видел камней под ногами и совсем перестал соображать, что делает, постоянно пьянствовал и развратничал.

Пьетро в одно мгновение позабыл, что стоит герцогу лишь пальцем шевельнуть – и он слетит с того места, куда его вознесли отнюдь не из-за его собственных талантов, а лишь потому, что за него просила она, Бьянка. Да и на нее Пьетро стало наплевать, он больше не слушал ее умных советов, которые только и могли его как-то сдержать, – с тех пор как он связался с Кассандрой Бонджиане и соблазнил девушку так же, как в свое время и Бьянку. Только с семейством Бонджиане Пьетро повезло куда меньше, чем с венецианским домом Капелло: гордые и решительные флорентийцы не спустили позора. Братья Кассандры прикончили и самого Пьетро, и свою обесчещенную сестру. Да, этого могло бы не случиться, но… она знает, что Франческо, уставший от выходок Пьетро, дал свое высочайшее согласие на его убийство. Он признался в этом своему духовнику… и ей, Бьянке. Это ли не высшая близость?! Франческо доверялся ей во всем, она знала о нем такое, о чем он умолчал даже на исповеди! Но у нее нет детей… единственная девочка, которой она забеременела еще в Венеции, во время одного из жарких свиданий с Пьетро, растет под присмотром кормилицы в деревне неподалеку. Дочь разительно похожа на Пьетро, поэтому Бьянка предпочла держать ее подальше, чтобы не напоминать Франческо о том, на чью смерть он выписал индульгенцию.

– Твой ход, душа моя, – ласково сказал Франческо, возвращая ее к действительности. – И почему у тебя такое грустное лицо? Оттого, что ты проигрываешь? – шутливо поддел он.

На самом деле проигрывала вовсе не она – это у него была безнадежная позиция. Ее, Бьянку, звали Колдуньей не потому, что мужчины так тянулись к ней. Она была не по-женски умна, и многие сторонились ее именно поэтому. Женщина должна рожать детей и не иметь собственного мнения – а не играть в шахматы и интересоваться алхимией! В подвале герцогского замка была оборудована целая алхимическая лаборатория, и Бьянка проводила там чуть ли не больше времени, чем Франческо, ставивший эту науку выше всех других и интересовавшийся химическими преобразованиями веществ с ранней юности.

– Послушай… – начала она, но не успела ничего сказать, потому что в двери их покоев громко и тревожно застучала чья-то рука.

– Что такое? – недовольно спросил герцог.

– Ваша милость… – Слуга запыхался и был бледен. – Не извольте гневаться, но у меня плохие новости… Ее светлость герцогиня Иоанна оступилась и упала с лестницы… Она… она рожает, ваша светлость!..

Да, партия была проиграна. Его нескладная жена, вечно обо все спотыкавшаяся и бродившая по дворцу, словно сомнамбула, упала с лестницы! Черт понес ее на эту лестницу, когда он так ждет сына! Ему отвратительны ее тонкие паучьи руки, ее липкая, цвета поганых грибов кожа, ее холодные ноги… но он приходит на ее ложе снова и снова: сына! он хочет сына! А она падает с лестницы в самый ответственный момент!