Книга Хроники тайной войны. 1968–1995. Операции спецслужб Израиля на Ближнем Востоке и в Европе - Александр Брасс

Бассам Абу Шариф приехал 25 июля 1972 года в свой офис главного редактора газеты «Аль-Хадаф» раньше обычного. Накануне вечером ему позвонили из почтового отделения и сообщили, что на его имя пришла бандероль из Манилы. Любая почта, поступавшая к функционерам НФОП, тщательно проверялась собственной службой безопасности на наличие взрывчатки. На этот раз служба безопасности не заметила ничего подозрительного, тем более что сам Абу Шариф заранее предупредил, что давно с нетерпением ожидал книгу из Манилы. Это усыпило бдительность охраны, в противном случае, учитывая недавнее покушение на Гассана Канафани, пакет обязательно попытались бы развернуть. Абу Шариф поднялся в личный кабинет и, не дойдя до стола, вытащил из пакета книгу. Раскрыв обложку, он лишь успел заметить две плоские красно-коричневые плитки, похожие на шоколад. Опытный террорист сразу всё понял. «Ни единого шанса!» — мелькнуло у него в голове. За доли секунды он лишь успел немного отвернуться, прикрыв лицо ладонями.

Спустя много лет Абу Шариф вспоминал: «Я не слышал самого взрыва, потому что меня, должно быть, оглушило. В следующий момент мне показалось, что я погружаюсь в глубокую темную яму ужасающей тишины. Вокруг меня была черная пустота. Я помню, что думал: “я умираю” и был сильно зол на самого себя, потому что никогда уже не добьюсь всего, что я надеялся совершить в моей жизни. И тут я внезапно почувствовал руками землю подо мной, и, осознав, что я всё еще жив, попытался встать и нащупать путь к стене.

Я чувствовал, как что-то мокрое бежит по моему лицу и рукам, и догадался, что это была моя собственная кровь.

К моему ужасу, я мог также почувствовать, как правый глаз свисает по моей щеке, словно огромная слеза. До этого момента я чувствовал только онемение. Но, когда я на ощупь добрался до двери, меня охватила мучительная боль.

Когда я пошатнулся в дверях, две сильные руки сжали мои плечи, и я испугался, что тот, кто пытался меня убить, теперь пытается похитить меня. Я крикнул несколько раз: “Кто ты?” Мои губы казались огромными, опухшими, сухими и потрескавшимися. Ответа не последовало.

Будучи преисполнен решимости отбиться от тех, кого я считал нападавшими, я из последних сил пытался освободиться, когда меня тащили вниз по лестнице и бросили, как сумку, на заднее сиденье автомобиля. Меня не волновало, что меня уже похитили. Захлебываясь в собственной крови, я почувствовал кислородную маску на лице и наконец потерял сознание…»[41]

Люди, прибежавшие на помощь Абу Шарифу, были обычными уличными прохожими — лавочник и таксист. Услышав взрыв, они бросились в здание офиса. Время было раннее, и, кроме самого пострадавшего от взрыва, в здании не оказалось ни одного человека. Они нашли Абу Шарифа в проеме двери и доставили его в ближайшую больницу.

Бассам Абу Шариф получил восемьдесят процентов ожогов тела. От его лица практически ничего не осталось. Он потерял правый глаз, левый был сильно поврежден. Почти год ливанские врачи пытались частично спасти ему зрение. Направленным взрывом Абу Шарифу сильно повредило челюсти и зубы, он лишился обеих барабанных перепонок и нескольких пальцев на руке. Около шести лет понадобилось ему, чтобы частично восстановиться и начать обходиться без посторонней помощи.

В том же интервью, данном им журналистке Клэр Кэмпбел в июле 2009 года, Абу Шариф признался, что годы, проведенные на больничной койке, он не переставал думать о том, что с ним произошло. Собственные страдания, явившиеся прямым следствием террористической войны, заставили его многое переосмыслить. В молодости он был убежденным сторонником терроризма, но с годами Абу Шариф пересмотрел свои взгляды. Он всё более сближался с демократическим крылом ФАТХ, что в конечном итоге привело к его изгнанию из НФОП. Став одним из заместителей Арафата, Абу Шариф приступил к формированию нового политического курса ООП, направленного на сближение с Израилем. «…Постепенно я начал понимать, что нет никаких оснований в том, чтобы я прекратил активно участвовать в освобождении Палестины. Но мне нужно было найти мирные средства для этого. Прежде всего я захотел доказать людям, насколько бесполезно насилие…»

Несмотря на неудачную попытку устранения Бассама Абу Шарифа, израильское руководство решило не доводить дело до конца, приняв решение сосредоточить усилия на решении более злободневных вопросов безопасности. Бассам Абу Шариф уже не представлял угрозы Израилю. Спустя несколько месяцев «Черный сентябрь» провел самый громкий свой теракт — похищение сборной Израиля на летних Олимпийских играх в Мюнхене, и весь ресурс спецслужб и спецподразделений Израиля был брошен на полную ликвидацию этой террористической организации.

Глава восьмая

1972 год. Операция «Аргаз‐3» [42]

…Все эти дни в плену я представлял себе, как наши ребята из спецназа неожиданно врываются на территорию сирийской тюрьмы, распахивают железные двери нашего каземата и говорят: «А теперь, парни, домой!..»

Пини Нахмани, израильский штурман, провел в сирийском плену более трех лет

Шестидневная война и сокрушительный разгром арабских армий не принес ни Ближнему Востоку, ни Израилю долгожданного покоя. После краткого затишья арабо-израильское противостояние вылилось в затяжной и не менее жестокий военный конфликт, переросший в так называемую войну на истощение. Короткие стычки и обоюдные вылазки нередко перерастали в широкомасштабные военные действия, во время которых обе стороны несли тяжелые потери. Это была война без правил. С трудом достигнутые соглашения о временном перемирии тут же нарушались. Тем не менее к середине августа 1970 года военные действия удалось практически свести к нулю, однако в египетском и сирийском плену продолжали томиться 15 израильских военнослужащих, бо́льшую часть которых составляли летчики, сбитые в районе Суэцкого канала и Голанских высот. В то же время число арабских военнопленных, захваченных во время военных действий, превышало это число в несколько раз. Несмотря на это, египетское и сирийское руководство наотрез отказывалось от ведения каких-либо переговоров об обмене военнопленными. Разведывательная информация, поступавшая из различных источников, в том числе по каналам Красного Креста, вызывала серьезную тревогу израильского правительства. Так, сообщалось, что военнопленные содержатся в нечеловеческих условиях. Многие из них находились в крайне тяжелом состоянии, требовалось срочное медицинское вмешательство. Наиболее изощренным издевательствам подвергались израильские летчики. Их морили голодом, систематически избивали, приковывали кандалами к стенам камер и всячески унижали, стараясь выплеснуть на них бессильную злобу, причиной которой было бесспорное преимущество израильских ВВС над воздушными силами арабских стран. То, что арабы не могли сделать на поле боя, они позволяли себе в тюремных казематах.

После того как усилия на политическом уровне и откровенные угрозы не принесли результатов, израильское руководство приняло решение перейти к силовому варианту, дабы вернуть своих военнопленных домой. Рассматривалось несколько самых невероятных сценариев: высадка десанта и захват тюрьмы, в которой содержались израильские летчики; проведение крупных показательных диверсий в глубоком тылу Египта и Сирии; похищение первых лиц государств арабской антиизраильской коалиции. (Поскольку, как считали в Израиле, арабо-мусульманский мир понимает только силу, подобные акции устрашения должны были сделать арабские режимы более сговорчивыми.)