Книга Герцогиня де Парион - Дора Коуст

— Вот этой, — показала я пальчиком в сторону Марианы.

— Но она не твоя крестная! У тебя вообще крестной нет!

— А ну, заткнулись обе! — гаркнул на нас устрашающий тип в хламиде, сверкая маленькими злыми глазками из-под челки. — Ты — к стене! — кивнул он маме. — А ты — только дернись, и живого места не оставлю!

— Мариана, ну зачем вам девочка? — вклинился дядя, который все это время предпочитал стоять молча и слушать каждое слово. Наверняка хотел выудить побольше информации. — Моя сила намного больше. Возьмите меня для обряда.

— Мариана? — эхом отозвалась женщина. — То есть даже не мама? Это больно, сынок.

И вот в этот момент я окончательно перестала понимать, что здесь происходит. Выходит, мою новую знакомую знали все кому не лень, кроме меня. Огромным шоком стало и то, что мы, оказывается, родственники.

— Бааабушка! — радостно оскалилась я, ближе подходя к прутьям. — Вы мне задолжали подарков на праздники за восемнадцать лет. — И взгляд такой возмущенный, как обычно на папу смотрю, когда он меня очередных приключений лишает.

Тетечка не повелась. Лишь приглушенно хмыкнула и вновь обратилась к своему сыну, который выглядел не намного моложе нее.

— Мне нужна именно Жульетта, сын мой. Ведь именно я восемнадцать лет назад поспособствовала тому, чтобы у Катрин родилась Светлая девочка. Девочка, чья магия идентична моей собственной. Девочка, чье тело я займу. И да, вы очень удачно заглянули к нам на огонек. Конечно, поранцы ужасно расстроятся, узнав, что их правитель и его сестра погибли, защищая свою племянницу. А вот сама племянница займет престол, и несчастную девочку будут любить всем сердцем.

— Ладислас убьет тебя! — воскликнула мама, закрывая меня собой. — Ты напрасно ждала столько лет, Мариана. Не получилось со мной, не получится и с Жульет, потому что сначала тебе придется убить меня!

— Мама! — закричала я, как только ее скрюченная от боли фигурка упала на земляной пол камеры. — Расплетите нити, — шепнула ей, поднимаясь и обращаясь к бессовестной сволочи, которая каким-то невообразимым образом оказалась нашей родственницей: — Прекратите, иначе я убью себя!

Выхватив рапиру, я приставила ее острие к своей шее. Дядя отчаянно бил магией по прутьям, пытаясь разрушить плетение, но оно пока не поддавалось, впитывая в себя его силу.

Меня настигла темнота.

Очнулась я уже придавленная чужой магией к обыкновенному деревянному столу. Лежала без возможности двинуться, осматривая огромный просторный зал, заставленный сотнями ярких свечей. От них исходил нестерпимый жар. Тело мое покрылось испариной.

А вокруг меня, качая в такт своим шагам какой-то висюлькой с зеленым камнем, ходила Мариана. В другой руке она держала толстенный старинный фолиант, и взгляд ее полностью был прикован к нему.

— Бабуля, у меня тут парочка вопросов осталась без ответов, — нагло заявила я, пытаясь отыскать кончик чужого плетения.

— Какая я тебе бабуля? — отвлеклась женщина, чертыхнувшись.

— Самая что ни на есть настоящая. И даже живая. Пока. Так вот, о чем это я? А зачем вашему сообщнику Светлые?

— А ты знаешь, когда у мага можно легко забрать его силу? — улыбнулась эта дама волчьим оскалом. — В момент инициации.

— А вы так уверены в том, что там все девушки невинные? Я бы на вашем месте заранее проверила.

— Остальные умрут, все легко. Но мы отвлеклись.

Женщина хотела продолжить свое, несомненно, интересное занятие, но я вновь ее перебила:

— А у меня еще один вопрос. Зачем вы исполнили мое желание?

— Потому что на тебе стоит отцовская защита, будь проклят твой папашка! А мне ты нужна была здесь — в месте, пропитанном чужой кровью. Да и тело нельзя забрать без согласия, если оно не умирает.

— Но я не давала вам согласия! — возмутилась обманутая я.

— А это и не нужно. Ты задолжала мне желание по магическому договору. Так, все! Не отвлекай меня!

Больше женщина на мои вопросы и выпады не реагировала. Я даже песни горланила:

— По тайному плану на этой земле,

Лежу на чужом деревянном столе.

Чужом деревянном столе,

Чужом деревянном столе.

Меня не пугают ни темень, ни ветер –

Лежу я с единственной мыслью на свете.

Пою я сквозь темень и ветер

С единственной мыслью на свете.

Пою я сквозь темень и ветер

С единственной мыслью на свете.

Она пыталась заткнуть меня, зажимала мой рот ладонью, но я кусалась и орала в два раза громче, понимая, что сорванное горло намного лучше, чем такая глупая смерть. Умирать не хотелось совершенно. Страх накатывал волнами, но я его отгоняла, отпихиваясь от него и ногами, и руками. Бояться нельзя. Совсем немного осталось, и плетение спадет.

— Скорее до папы докричаться хочу,

"Я здесь, убивают!" — ему закричу.

Для папы так громко кричу,

Для папы так громко кричу…

Пусть папа услышит, пусть папа придет,

Пусть папа меня непременно найдет!

И Светлой не станет на свете,

Потому что обижены дети.

И Светлой не станет на свете,

Потому что обижены дети.

Высвободившись из прочного плетения, я больше не ждала ни секунды. Слышала какой-то шум там — за стенами, за дверьми, — но реагировать на него не было времени. Мариана уже дочитывала заклинание, а я остро ощущала, как что-то рвется из меня, будто хочет покинуть тело. Не знала, что это. Наверное, так реагирует душа.

— Аааааа! — заголосила злодейка, когда я схватила ее руку и изо всех сил вцепилась в нее зубами.

Она выронила книгу как раз в тот момент, когда двери резко отворились и створки громогласно ударились о стены.

— Пааапочка! — радостно прокричал испуганный ребенок, оборачиваясь к влетающим ураганом в помещение мужчинам. — А я тут с бабушкой познакомилась, и она меня обижала! — сразу выдала я все явки и пароли.

Сотрудники Святой Инквизиции мигом окружили нас со всех сторон, держа наготове сгустки Тьмы, а папа прорычал одно-единственное слово:

— Убью!

И вот я как-то не поняла по его страшному взгляду, кого именно он собирался убивать, поэтому быстро-быстро приблизилась к Алеру, повиснув у него на шее. Еще и запрыгнула на него, закинув ноги ему на талию. Ну, так, на всякий случай.

Мужчина молча крепко прижимал меня к себе, обнимая обеими руками. Порывисто целовал мои волосы, щеки, веки, нос. Клеймил мои губы, вжимая меня в себя так, что ребра трещали, да и другие кости тоже.

Ничего не говорил, да и навряд ли скажет. Он совсем не такой. Да только я и без слов видела, как сильно он переживал за меня. Его буквально трясло, и он все никак не мог успокоиться, касаясь меня, проверяя, все ли в порядке.