Книга Очень страшно и немного стыдно - Жужа Д.

Тогда рассвирепел Фортис и объявил, что пойдет на охоту один. И встретится со смертью лицом к лицу.

Объявил Фортис о своем решении жителям Гелиды и пошел куда глаза глядят. Не принес он даров богу и не исполнил жертвенных ритуалов, перед тем как уйти. Даже с семьей не попрощался, а просто ушел в ледяную даль великий Фортис.

И в этот раз все пошло по-другому. Как будто боги ему помогали.

Звери словно ждали его, храброго охотника Фортиса. Где бы ни проходил он, выстраивались они перед ним. Стояли так долго, сколько было нужно. Чтобы не промахнулся, подходили ближе. Дивился Фортис – никогда прежде такого он не видел. И расскажи кому – не поверят!

И вошел он в раж. И убивал, убивал, убивал. Убил Фортис много больше, чем нужно было ему, его семье и жителям Гелиды.

Солнце уже ходило низко, когда Фортис пошел обратно, чтобы собрать всех, вернуться за добычей и забрать с собой столько, сколько возможно унести. Но никто не встретил Фортиса на въезде в великое царство. Даже дети, которые всегда встречали первыми.

– Где все? – удивлялся он.

Наконец нашел всех в большой грусти. Стояли они у порога его дома. И дети, и взрослые, и старики.

– Что случилось? Почему вы все столпились здесь? – спросил их Фортис.

Молчали они сначала, но потом ответили:

– Когда ты, смелый Фортис, на охоту ушел, в конце дня Смерть сама пришла к нам и забрала двух твоих сыновей.

– Что? – не поверил великий Фортис.

– Так и есть, несравненный Фортис. Так все и случилось.

И подтвердили все вокруг, что сама Смерть приходила к ним.

– Что ей, моей дочери было мало? – взревел разгневанный Фортис.

– Она сказала – мало, Фортис. И забрала их.

И стоял он каменным изваянием, от часа солнца до самого часа луны.

Потом очнулся, махнул небесам, наточил стрелы и копья и опять ушел.

Шел долго. Шел далеко. Шел и шел.

Это же невозможно. Былины несуществующего народа. Откуда? Нет не издательства, ни автора.

В библиотеку входят пятеро – четверо молодых женщин и один мужчина. Садятся от меня подальше, косятся – непонятно, то ли боятся, то ли не хотят мешать. Я киваю им, словно со вчерашнего дня ничего и не изменилось. Они отвечают мне, но так поспешно, словно очень заняты. Потом в группе начинают говорить. Говорят шепотом, и, хотя комната не такая большая, слышно не все.

– Элалия ждет нас на земле.

Компания сжимается, их объединяют шепот и причастность к тайне.

– Она Пенелопа, и мы ее Одиссеи. Каждый вечер в это же самое время она будет посылать нам сообщение, каждое длиною в шесть минут. Пока мы плывем, она говорит через воду, которая рождается в Пиренеях и стекает в океаны. Она наш переводчик. Имя ее – Элалия. Сегодня ее первое нам сообщение.

“Good morning small riveryou fall down the stairsof the palace of the huge madamwhich spreads around us her mantleof snow and songs.

Water is born in my landssinging the sounds of my crampswhile I deliver my child.

Here up at the mountains I look downand I hear the sounds of a boatcrossing the waters of my womb.

Humans you are on a ship, crossing asleepthe waters I hold on my handswith which I bless your journeythrough the Drake passage

searching how to praycrossing straight towards your believesashes on my ashtraysearching for a meaning:who I am? what am I doing here?”[6]

Голос у Элалии как шелест гальки в мягкой волне, как шум высохших, но не опавших листьев.

Встают и расходится. Входит Философ. Садится рядом. Пишет.

– Можно я почитаю, что вы только что написали? Он двигает по столу ко мне лист бумаги.

История о том, как и когда умерли бессмертные боги Олимпа, проста, и к ней нечего добавить: когда им перестали приносить жертвы. Ими, их изваяниями и изображениями, продолжали любоваться, истории о богах продолжали слушать и читать, это с удовольствием делают и по сей день. Но когда Зевсу перестали приносить в жертву быка, а Артемиде – агнца, когда погасли огни жертвенников, оставалось лишь констатировать: боги мертвы.

Смотрю в иллюминатор. Там – голубая земля Гелиды. – Здесь еще не так заметны шрамы от человечества. – Философ тоже смотрит на ледяную землю. – Мы все еще продолжаем есть планету.

Я молчу, это он про меня.

– Как только образовался привычный круг жизни, нужно его тут же разорвать. Мы кичимся своими информационными накоплениями, но на самом деле это отложения сорного времени. Необходимо чаще устраивать сброс. Опыт и знания нужно время от времени обнулять. Возвращаться к развилкам или к корням. Вы же сделали это поэтому?

Я пожимаю плечами.

– Конечно же, наше появление здесь – это вброс, но ведь всегда можно найти оправдание?

– Они не поймут.

– Конечно, у них нет вкуса. А вкус – это та зона неравенства, которая получается при сравнении производящих опус и не производящих, а иногда просто и не подозревающих о существовании такового. Скажите, если вам нужна помощь.

Я опять только киваю.

– Теснота сознания. Дар нельзя заслужить. – Это он говорит, стоя в дверях.

Уоллес

Да. Все началось с лекции. Это была невероятная лекция. Невероятная и по силе, и по эмоциональности изложения. Только бы ее не забыть. Только бы не забыть. Как сказал этот философ – “…того, что ты не терял, у тебя, в сущности, и нет или все равно что нет. Недостающее можно приобрести, но лишь потерянное – обрести. Обретения нет без потери и утраты. Жертва интенсифицирует и приумножает обретение, придавая ему новый статус. Так, лишь жертвоприношение позволяет обрести самого себя, оно же может помочь обрести друзей среди прежних врагов”.

Лето уже закончилось. Конец марта. Солнца все меньше. Скоро опять вечные сумерки. Да, я все сделал верно. Нужно было что-то менять.