Книга В живых не оставлять - Сергей Бакшеев

— Где жил Тихонов, покажете?

— Да тут недалече.

Почтальон застегнула куртку и достала из кармана плотную вязаную шапочку, показывая, что готова идти немедленно. Они вышли на улицу. Валеев окликнул напарника, который уже жевал что-то в машине.

Антонина привела оперативников к вытянутому дому из красного кирпича на две семьи, окруженному палисадником, и показала на левую половину:

— Тут он жил, у сестры.

Калитка в заборе была распахнута, дверь в дом не заперта. В доме с занавешенными зеркалами оперативников встретила старая женщина в черном платке.

— Я его сестра, Валентина, — стала рассказывать она. — Димка по молодости в областном депо работал, а потом ближе к дому путейцем. Работа такая, что и в дождь и снег надо вкалывать, ну и пить, ясно дело, стал, сначала для согрева, потом без меры.

Она с осуждением покосилась на траурную фотографию на комоде и убрала ее в ящик.

— Вы же за правдой приехали? Так вот. Жена вместе с Димкой стала употреблять, чтобы ему, окаянному, меньше досталось, но где там! Бог наказал их за выпивку — прибрал жену, а Димку зрения лишил. Он только левым глазом чуть-чуть видел. Я его к себе пустила по доброте душевной. Пенсию у него забирала, иначе нельзя, иногда по маленькой сама ему покупала.

— А деньги от продажи дома ваш брат на что потратил? — спросил Майоров.

— Да какие там деньги, слезы, а не деньги. — Валентина стала оправдываться: — Ему же одежда нужна, я покупала. Уход за инвалидом тоже чего-то стоит. Ведь так?

— Про старое мы знаем, вы про вчерашнее расскажите, — направил разговор в нужное русло Валеев. — Как умер ваш брат?

— А что тут рассказывать. Все нормально было, пока эта вертихвостка столичная не приехала.

— Кто?

— Алиса. — Валентина стала говорить эмоционально, активно жестикулируя руками. — Сто лет ее не было — и на тебе!

— Алиса Никитина, его дочь? — заинтересовался Валеев.

— Она самая. Прикатила без объявления, и сразу с бутылкой. И пошло-поехало, что ни день, то пьяный. Он денег у нее взял, сам стал покупать и нарвался на поддельный коньяк. Слепого дурня всякий облапошит.

— Где сейчас Алиса? — спросил Марат и незаметно кивнул напарнику.

Майоров понял намек и, как бы невзначай, стал осматривать квартиру.

Хозяйка продолжала рассказывать:

— Алиса первая нашла отца на полу. Я хоть и на пенсии, а подрабатываю. А она будто сбрендила, то ли мертвяков никогда не видела, то ли еще что. Выбежала из дома, стала голосить что-то про астры. Околесицу, бедняжка, несла такую, что соседи не сразу поняли, что Димка свалился.

Ваня осмотрел квартиру и доложил:

— Никого.

— Алисы нет, — подтвердила хозяйка. — Она на станцию в тот же день умчалась, уехала сломя голову.

— Куда?

— А почем мне знать. Как приехала, так и исчезла. Дочь называется! Но мне она без надобности. Похороны наше депо организует, а поминки, чего уж тут, — соседи да я.

— Про какие астры Алиса говорила? — спросил Валеев.

— Цветочки белые на пороге дома лежали. Дима купил их, наверное, чтобы меня умаслить, когда я ругаться начну. Только и с цветами слепого обманули, они были сломаны. Он, видимо, только дома это заметил и выбросил их.

— Все астры были сломаны? — уточнил Валеев.

— Все, — подтвердила Валентина. — Это до чего ж злые люди.

Оперативники цепкими взглядами осмотрели комнату. Валеев задал интересующий их вопрос:

— А где коньяк, который пил ваш брат?

— Так выпил он его до донышка. Бутылку я выбросила от греха подальше вместе с дурацкими цветами.

— Куда выбросили?

— У нас мусорные баки в конце улицы, — махнула рукой женщина и остановила собравшегося идти Майорова. — По утрам их вывозят. А что такое?

Валеев поморщился от досады и спросил:

— Где сейчас тело?

— Диму на скорой увезли, откачать пытались, да бесполезно. В районном морге он.

Валентина промокнула уголком платка невидимую слезу, вынула из ящика фотографию брата с траурной лентой, перекрестилась на икону в углу. Валеев передал ей свою визитку.

— Если Алиса появится или что-то узнаете о ней, сразу звоните мне.

— Так вы из-за нее приезжали? Набедокурила в Москве? — оживилась женщина. — То-то я смотрю, она от собственной тени шарахается. Не к добру это.

По пути в Москву оперативники заехали в районную больницу, поговорили с патологоанатомом, проводившим вскрытие тела Тихонова.

— Случай очевидный — отравление метиловым спиртом. Доза смертельная, вот и результат, — уверенно сообщил он, передавая копию заключения о смерти.

— Что-нибудь подозрительное в организме обнаружили? — спросил Валеев. — Неизвестный яд, к примеру.

Врач усмехнулся:

— Это у вас в столице особые хитрости. А у нас картина банальная, выпил поддельное бухло и, если повезло, отделался жестким похмельем, не повезло — пожалуйте ко мне на стол.

— Значит, метиловый спирт. — Валеев покачал головой, понимая, что врач прав. Но все-таки спросил: — И много таких случаев по району?

Врач задумался, на его уверенном лице вдруг появилась озабоченность.

— Вы знаете, единственный за последние месяцы. Это странно. Обычно если всплывает поддельная партия, наша скорая разрывается от вызовов. А тут пока он один.

— Позвоните, если отравления метилом повторятся. — Валеев оставил врачу визитку.

— Я не ошибся, это стопроцентный метил, — подытожил патологоанатом на прощание.

42

Домой Валеев вернулся поздно, один в пустую квартиру. Несмотря на голод, он долгое время понуро сидел на кухне, подперев голову рукой. После отъезда Ренаты и дочки его раздирало двоякое чувство: душевное облегчение и разочарование. Несколько месяцев после разлада с Еленой он мучительно привыкал жить один, свыкся, но всего неделя в кругу прежней семьи — и возвращаться к одиночеству уже не хотелось. Как быть? У него две женщины — одна держит его на расстоянии, другая согласна разделить постель, к первой его тянет, хотя с ней все на нервах, а рядом со второй он испытывает комфорт, который его пугает.

Сейчас в квартире непривычно чисто и холодильник полон еды. Каждое блюдо будет напоминать ему о Ренате, да и дочка старается, шлет ему задиристо-шутливые сообщения, а с Леной все по-иному. С ней проще общаться на служебные темы, как только разговор переходит на личное, она превращается в кактус, оберегая себя и будущего ребенка от посягательств. А еще есть Сергей, который тоже претендует на ребенка. Как же изматывает неопределенность.