Книга Белый Пилигрим - Антон Краснов

Проще говоря, если бы появился человек, способный преодолевать охранные заклятия так, чтобы суметь пройти берегом Реки, он шел бы вверх по течению, углубляясь все дальше и дальше, и видел разновременные эпохи, плавно сменяющие одна другую. Время обратилось вспять: от закованных в панцири рыцарей-крестоносцев он пришел бы к гордым римлянам, от римских императоров пожаловал бы к египтянам, возносящим хвалебные гимны Амону-Ра, Осирису, Птаху и Хаторам, а оттуда, перевалив через череду холмов, спустился бы в долину пещерных людей, охотящихся на мамонтов и обменивающихся ударами дубины.

Мифополоса существовала в созданном Коэнном, Белым Пилигримом, мире как бы отдельно от Оврага. Реальные люди, жившие когда-то в Истинном мире и теперь продолжающие жить на берегах великой Реки, не могли пересекаться с овеществленными продуктами собственной фантазии: чудовищами, химерами, демонами из мифов и легенд… Хотя время от времени в сети охранных заклятий случались сбои, и тогда Мифополоса появлялась в Овраге, а то и в Истинном мире. Равно как живущие в Овраге, словно в пантеоне, лучшие и самые выдающиеся сыны человечества время от времени проявлялись в Истинном мире: отсюда легенды о привидениях. Утверждают, что Александр Македонский, который жил в Овраге уже не как царь, а как спившийся пятидесятилетний скульптор, однажды так набрался вином, что умудрился вывалиться в Истинный мир и угодил в средневековый замок, где до смерти напугал его хозяина и гостя, известного поэта Байрона. Правда, двое последних злоупотребляли алкоголем и наркотиками, и Македонский мог им просто привидеться…

— А потом Коэнн и Гилкрист умерли, и психоматрицы Белого и Темного Пилигримов получили новые воплощения, — занудно продолжал Цицерон Горыныч. — И вот еще… Создавая свой мир, так называемый Овраг, Коэнн, воплощенный Белый Пилигрим, не учел, что не только Истинный мир может влиять на Овраг и Мифополосу, но и Овраг с Мифополосой могут влиять на Истинный мир. Зато Гилкрист учел, и это отложилось в психоматрице Темного Пилигрима. Третий после Гилкриста Темный, некий иудейский мудрец из Иерусалима, написал огромную книгу о том, КАК можно обойти заклятия Коэнна и завладеть Оврагом, а потом перекинуть свою власть на Истинный мир. Пятый после Гилкриста Темный Пилигрим составил целое тайное учение…

— А Белый? — спросил я.

— Белый Пилигрим? Создатель Оврага всегда отличался несколько бессистемным подходом к решению своих проблем, — заговорил Сократ Горыныч. — В пору создания собственного мира он был довольно молод и легкомыслен. Сложно представить, что такое ЛЕГКОМЫСЛЕННЫЙ бог, но в нашем случае все обстоит именно так. Вместо того чтобы совершенствовать им же самим придуманные законы Оврага, он принялся создавать игрушки, талисманы, в которых слишком силен элемент случайности. При помощи этих талисманов он надеялся сбить спесь Темного. Описывать эти талисманы нет смысла: они здесь, в этой пещере. Это символ знания — книга; символ телесной мощи — вот эта шапка, дающая силу, быстроту и невидимость; символ Коэнн уж знает чего… легкого отношения к жизни, что ли — вот эта бутылка.

— Мне кажется, коллеги, что они нам не доверяют, — прогнусавил Спиноза Горыныч. Остальные две головы подозрительно уставились на меня и Макарку. Спиноза Горыныч недобро щурился.

Если честно, то в его словах была крупица истины. В самом деле, даже под существенным градусом слушать рассказ о том, что ты находишься в каком-то рукотворном мире, созданном несколько тысячелетий назад каким-то сумасшедшим магом, к тому же легкомысленно относящимся к своим магическим способностям… это, знаете ли!.. А кто поручится за то, что у Трилогия Горыныча нет справки по. форме 7Б? В наших больницах тоже полным-полно Наполеонов и Александров Македонских, и порой они рассказывают такое, что любой фантаст удавится от зависти: такое вовек не придумать! В конце концов, отчего не предположить, что у нас с Макаркой какая-то сложная форма коллективных галлюцинаций, никакого Трилогия Горыныча нет, а перед нами обычный санитар? Высказать эту мысль вслух я как-то не решился, к тому же все три головы смотрели на меня с максимальной подозрительностью. Потом Змей сказал:

— Пророчество, которое наверняка содержится вот в этой книге, «Словнике демиургических погрешностей», гласит: когда Темный и Белый Пилигримы снова встретятся и узнают друг друга, страшная война сотрясет Овраг и Мифополосу. И даже Истинный мир может не избежать катастрофы!

— А в чем суть этой катастрофы? — пискнул Макарка. — Я как-то не очень… не очень понимаю.

— Чудовища Мифополосы, которых держит в узде Гаппонк и его правая рука, зловредный и противоестественный маг Блумер, вырвутся сначала в Овраг, разрушив охранные заклятия и смешав людей всех эпох, организованно обитающих на берегах Реки.

Чудовища Гаппонка? Гм… Видел я… К слову, Трилогий Горыныч сам не бог весть какой красавец. Фотогеничность, прямо скажем, практически на нуле. Кролокроты хоть теплокровные… млекопитающие. А этот трехголовый… говорящая ученая ящерица, блин!

— Но это не самое страшное, — тем временем продолжал хозяин пещеры. — Видно, очередное воплощение Темного Пилигрима не теряет времени зря. Если уж вы сюда попали… значит, канал перехода из Истинного мира в Овраг и Мифополосу приоткрывается.

— Да уж, — сказал я, — бабушка Яга сегодня пела песенку «Эх, дороги!». А еще у нее есть магнитофон, который орёт песенку «Геленджик» группы «Ленинград». Нисколько не удивлюсь, если в Овраге есть своя группа «Ленинград», кстати! И свой Шнур… Как вариант, ну тот, методом интерполяции… Со своим репертуаром, отличным от того, что в Истинном мире…

Макарка схватил меня за ухо и притянул к себе, шепча:

— Да ты что? Ты ему веришь, что ли? Это же бред, чистый бред! Вот, на, выпей лучше, а то так и свихнуться недолго!

— Что-что? — осведомился Трилогий Горыныч.

Макарка принял вид полной заинтересованности происходящим и спросил, от усердия даже приложив ко лбу палец:

— Я вот что хотел спросить вас, уважаемый… гм… Трилогий Горыныч. Вы говорили об охранных заклятиях Коэнна, Белого Пилигрима, чьи талисманы сразу в таком количестве попали к нам. Тут вот… Э-э-э… А где же кончается этот ваш мир, Мифополоса? Что, его ограничивают какие-то непроходимые леса, или характерные болота, или горы?

— Да нет. Никаких особенных границ нет, — ответил Сократ Горыныч. — Просто есть такие места, доходишь до которых — и все. Нет, ты можешь идти дальше в любую сторону, но рано или поздно возвращаешься на то же место. И так — каждый раз. Ничего другого не остается, как вернуться тем путем, каким ты пришел в это место. А шаг вправо, шаг влево…

— Понятно. Лагерный устав. Очень мило.

— Н-не понимаю, о каком лагерном уставе идет речь. Скорее, тут срабатывает, так сказать… — загадочно прищурился весь Трилогий Горыныч, даже фрондирующая еврейская голова Спинозы Горыныча; далее продолжал лишь Сократ Горыныч: — так называемый принцип Мебиуса. Только в случае с лентой Мебиуса два измерения сворачиваются в одно, а тут, стало быть, посложнее — три измерения переходят в два. Так замыкается круг.