Книга Нечестивец - Шеннон Дрейк

— Но вы же это знаете наверняка, — напомнил он.

Камилла покачала головой:

— Видимо, это из-за естественной осадки камня. Сюда невозможно влезть, ведь правда?

— Ваш опекун смог.

— Да, но вы сразу же его поймали.

Брайан слегка подвинулся, чтобы лучше видеть ее глаза, и она снова подивилась абсурдности своего положения. Их близость, нежная беседа и тепло камина предвещали более интимные отношения, если не…

Но об этом «если» она не осмелилась думать. Иначе щеки ее запылали бы.

— Что заставило вас выйти ночью? — спросил он.

Камилла вздохнула, не сводя с него глаз:

— Э… Какой-то скрип. Вы, конечно, не верите мне. Вы уже настроились не полагаться ни на кого, никогда…

— Думаю, есть потайной ход из дома за пределы поместья, — сказал он, глядя на огонь.

— Но разве вы не знали бы об этом?

Брайан пожал плечами:

— Про замок Карлайл бытует немало легенд. Он был заложен вскоре после норманнского вторжения. В течение Столетней войны многие искали здесь убежища. Предполагают, при Кромвеле здесь укрывали роялистов. Говорят, принц Чарльз, прятавшийся в этом замке, сбежал отсюда в Шотландию. Весьма вероятно, что секретный ход все же существует.

— Но вы-то граф. Как же вы не знаете?

— У нас в стране давно уже нет внутренних конфликтов, — сказал он тихо. — Мой отец хотел верить, что такой ход все же существует. Он был исследователем, ему нравилось разгадывать тайны. Бог его знает, может, он и нашел Что-то. Я тогда был в отъезде — служил, достаточно долго до их смерти. Он всегда подробно писал мне о своих изысканиях, с таким восторгом, словно был уверен, что обязательно найдет нечто удивительное. Одно время я разделял энтузиазм моих родителей, увлекался историей, древними цивилизациями. Но не забудьте — мой отец был английским графом. А это налагает на нас определенные обязанности. Мы должны служить своему отечеству — ничего не попишешь. На удачу, мне легко давалась кавалерийская служба. Так что я несколько лет провел вдали от дома, приезжал только на праздники и несколько раз навестил их в Египте. С годами я потерял интерес к родовому замку. Так что, если мой отец и нашел потайной тоннель, мне ничего об этом не известно. Правда, если бы нашел, то написал бы мне об этом.

Брайан прищурился, глядя на пламя в камине. Камилле показалось, что сейчас он совершенно забыл о ней, настолько глубоко он задумался. Она боялась шевельнуться, чтобы не потревожить его и не создать впечатление, что сама льнет к нему. Она дивилась самой себе, поскольку с трудом сдерживала желание — нет, не убежать, а, наоборот, теснее к нему прижаться. Его слова продолжали звучать у нее в голове, и сейчас она действительно ощущала себя обнаженной, словно ее плоть касалась его плоти. Тогда она напоминала себе, что этот мужчина, видимо, не вполне нормален и может вспыхнуть гневом в любой момент — как это пламя в камине. Но все эти разумные доводы таяли, стоило ей вдохнуть аромат его кожи, почувствовать его силу и мощь.

— Он написал бы мне, — прошептал Брайан и снова взглянул на Камиллу. — В том-то все и дело. Где-то должно быть… должно было остаться недописанное письмо. Моя мать вела дневники. Отец писал письма. Обычно он отсылал письмо и сразу принимался за другое. Но после его смерти я ничего не нашел.

Камилла сглотнула слюну, пытаясь стряхнуть наваждение и ответить вполне разумно.

— Но незадолго до этого они сделали открытие, верно? Вскрыли гробницу? Это заняло у них несколько дней. Возможно, вашему отцу просто некогда было писать в то время, — предположила она.

— Возможно. Но он был пунктуален до одержимости.

— Представляю, — прошептала она.

— Мисс Монтгомери!

Камилла взглянула и увидела его улыбку из-под маски.

Брайан склонился к ней, и она снова ощутила биение его сердца. Ей очень хотелось дотронуться до его щеки ниже маски, коснуться теплой плоти. Он склонился еще ближе… его губы, казалось, сложились для поцелуя. Она почувствовала его касание — и сознание ее затуманилось.

Брайан отстранился от нее — снова строгий и далекий, одним движением поднялся с кресла и поставил девушку на пол, не забыв поддержать ее под руки.

— Я уже полночи докучаю вам разговором. Давайте отведу вас в вашу комнату.

Граф прошел к двери своей комнаты, внешне строгий и надменный, однако сердце его таяло в груди.

Он проводил ее до спальни.

— Камилла, я знаю, о чем говорю. Нельзя, ни при каких обстоятельствах, ночью выходить в эти холлы. Видит бог, я выразился вполне ясно — такая вылазка может оказаться опасной.

Она кивнула:

— Мне… спокойнее с Аяксом.

— Да, конечно, он на посту. Бегает вокруг замка.

— А-а.

— Камилла…

Еще никогда ее имя не звучало так сладко, словно теплая волна пряного ночного ветерка. Похоже, в нем проснулась нежность. И под этим впечатлением она сама почувствовала душевное исступление.

Снова он был так близок, его голова склонилась, он смотрел ей в лицо. И она, которая когда-то бесповоротно решила, что такого не может быть, никогда, теперь желала его…

— Приятных сновидений, — прошептал Брайан и отступил на шаг. — Завтра у вас еще один долгий день.

Он повернулся и пошел.

— Подождите! — услышала Камилла свой возглас, устремившийся вслед за уходившей душой.

Брайан остановился у двери.

— А если мне Что-то послышится ночью? — спросила она.

— Кричите, будто вас черти режут, — улыбнулся он.

— А вы услышите меня?

— Конечно услышу, — улыбнулся он еще шире.

— Вы что, так близко?

— Вон там портрет Нефертити…

— Да?

— Это дверь в мою комнату. Вам всего лишь надо потянуть за раму слева. Спокойной ночи, мисс Монтгомери, — сказал он и ушел.

Глава 9

Едва Камилла покинула дом, как Брайана, сидевшего за чашкой кофе, побеспокоил ранний гость.

Тристан, выбритый и опрятный — так и положено настоящему джентльмену, смело перешагнул порог его покоев. Он гордо встряхивал головой, то и дело сжимая кулаки. Остановившись, он задрал подбородок на недосягаемую высоту:

— Доброе утро, лорд Стерлинг.

— Доброе утро, — приветствовал Брайан, но не встал, ожидая продолжения. Малый был крепок на удивление.

— Я не держу нас обоих за дураков, — сказал Тристан, выдержав паузу.

Брайан слегка наклонил голову, одобряя его мужество.

— Ну да, вот и хорошо, — проронил он.

Тристан расправил плечи и продолжил: