Книга Уроки плохих манер - Сюзанна Энок

— Уверена, он вам не откажет. Я попрошу его.

Поговорив немного с Терезой, лорд и леди Гарднер поехали дальше. Внешне лорд Гарднер и его младший брат были очень похожи. Но при этом Стивен являлся джентльменом во всех отношениях, в то время как Бартоломью был диким и суровым, как море во время шторма. Бури и грозы никогда не прельщали Терезу. До недавнего времени.

Осознав, что она вновь погрузилась в раздумья, Тереза тряхнула головой и посмотрела на Александра. Тот взирал на нее с непроницаемым лицом.

— Что такое? — спросила Тереза.

Маркиз пожал плечами.

— Ничего. Давайте поедем посмотрим шляпки на Бонд-стрит? — Щелкнув языком, он развернул коляску к выезду из парка.

Тереза одарила маркиза улыбкой, и тот не стал более расспрашивать ее о назначенных на завтра встречах. Из всех ее кавалеров Монтроуз оказался самым настойчивым, и она вполне серьезно относилась к его ухаживаниям. Если Толли действительно намерен пригласить ее на прогулку и собирается продолжать наносить ей визиты, Александру придется объявить, чтобы тот не терял больше времени даром.

Червь сомнения принялся грызть душу Терезы. Монтроуз определенно был более надежным и заслуживающим доверия мужчиной. Но с другой стороны, ее дебют состоялся пять лет назад, спустя еще три года она ответила на предложение Монтроуза отказом и до сих пор оставалась незамужней. Так кто же такой Бартоломью — открывшийся перед ней новый горизонт или последний урок, призванный еще раз доказать, сколь опасные последствия влечет за собой непристойное поведение?

Вскоре Тереза вернулась домой. Вечером они с Майклом и бабушкой намеревались отправиться в театр, но до того момента, как ей нужно было собираться, оставалось еще примерно два часа, которые Тереза хотела провести в одиночестве. Однако едва она переступила порог дома, на верхней ступени лестницы возникла фигура леди Агнес.

— Зайди ко мне, Тесс, — произнесла она и удалилась в свои покои.

Сдвинув брови, Тереза двинулась за главой семьи на оккупированную котами территорию и нашла бабушку в просторной гостиной на втором этаже, давно уже превратившейся в кошачий рай. Уворачиваясь от свисающих отовсюду клочьев шерсти, осторожно обходя игрушечных мышей, сделанных из клочков бычьей шкуры, и связанные в пучок перья, она двинулась в дальнюю часть гостиной. Бабушка Агнес восседала на небольшом диване возле окна. Ее окружали кошки. Они сидели рядом на диване, лежали, свернувшись в клубок возле ее ног, и довольно урчали на коленях.

— Вы хотели поговорить со мной, бабушка?

— Видишь ли, в твоем возрасте я была довольно дерзкой и отчаянной девицей, — произнесла леди Уэллер, поглаживая серо-черного кота Пусси, примостившегося у нее на коленях.

— Знаю. Я много раз слышала ваши истории.

— Но я никогда не рассказывала тебе о том, как однажды послала мужчине цветы, не так ли?

Тереза недоуменно заморгала.

— Не припомню.

Леди Агнес переложила кота на диван.

— Это потому, что я никогда не совершила бы столь возмутительного и скандального поступка! — воскликнула она. — Одно дело иногда обходить общепринятые правила стороной, но совсем другое — дерзко попирать их.

— Я же сказала Майклу, что оставила эту идею. Это был всего лишь мимолетный каприз, причуда. Не знаю, отчего вы оба решили, будто я внезапно сошла с ума.

Выражение лица пожилой леди смягчилось.

— Я знаю, что ты не склонна к шокирующим поступкам, моя дорогая, — более четко произнесла Агнес. — Я просто была удивлена.

— В любом случае посылать цветы больше не нужно. Полковник приезжал сегодня, и мы поговорили. Завтра собираемся на прогулку. — Тереза не хотела вдаваться в подробности. По крайней мере до тех пор, пока они с Толли не придут к какому-либо соглашению или в ней вновь не проснется благоразумие. Семья Терезы, как никакая другая, заслуживала того, чтобы она вела себя благопристойно. Холодное чувство вины окатило девушку с головы до ног. Не стоило ей следовать мимолетному порыву! И все же мысль о том, что скоро она снова увидит Толли, согревала ее сердце.

— Ты твердо решила, Тесс?

Тереза набрала полную грудь воздуха. — Да. Он попросил на время наше ландо ввиду отсутствия такового у Гарднера.

— Что ж, хорошо. Полковник кажется мне интересным мужчиной. Гораздо предпочтительнее, нежели те желторотые юнцы, что волочатся за тобой. Он романтичен?

Тереза растерялась. Целовался Толли очень романтично, но эту тему она не желала обсуждать.

— Не думаю, чтобы ему было присуще это чувство, — вместо этого ответила она.

— Что ж, это вполне понятно. Но раз он пригласил тебя на прогулку, значит, нечто такое присутствует в его душе.

— Возможно.

Леди Агнес кивнула:

— В таком случае твоя старая бабушка задаст тебе еще один вопрос. Ты готова к проблемам, которые непременно возникнут после вашего совместного появления на людях? Ведь есть другие мужчины, любимцы общества, которым совсем не понравится твое благосклонное отношение к полковнику Джеймсу. Кроме того, уже ходят слухи о том, что никаких индийских бандитов не существовало, а он потерял своих людей из-за собственной некомпетентности или даже трусости.

Воспоминание о лежащем в постели Толли и ковыряющемся в его ране докторе Прентиссе делало все эти предположения по меньшей мере нелепыми.

— Все это ложь.

— Я лишь предупреждаю о том, что станут говорить вокруг. Прослыть озорной и быть втянутой в скандал — это разные вещи, Тесс. Меня весьма радует твое жизнелюбие, но я не хочу, чтобы сплетни погубили твою репутацию. — Бабушка Агнес взяла на руки очередного кота. — А теперь ступай, и если Майкл спросит, скажи, что я хорошенько тебя отругала.

Девушка тепло улыбнулась:

— Хорошо, бабушка.

Однако остаток дня и весь вечер Тереза чувствовала себя не в своей тарелке вовсе не из-за сомнительного характера Толли Джеймса. Ее беспокоили собственные чувства. Она сказала родным, что не нуждается в напоминании о том, как следует себя вести. Однако впервые за тринадцать лет так и не смогла отыскать на страницах «Руководства для леди по благопристойному поведению» упоминания о поступке, который собиралась совершить.

— Полковник, брюки из оленьей кожи не натянутся на ваше колено. А вот бриджи будут выглядеть безукоризненно с сапогами.

Сосредоточившись на бритье, Бартоломью некоторое время не обращал внимания на камердинера. Как ни отвратительно ему было это признавать, но по сравнению с постелью инвалидное кресло, в котором он сейчас восседал, было просто роскошью.

— Я сказал, что надену их, — упрямо повторил он. — Распорите шов до колена.

— Не вижу смысла в том, чтобы портить такие дорогие брюки. Хотя, конечно, это не мое дело.