Книга Наполеон. Книга 1. Путь к славе - Игорь Пронин

«Он играет со мной, — печально подумал Александр. — Сам обаятельный, да еще влияние льва, с которым так трудно бороться, но все равно я чувствую… Это не фальшь. Это отношение ко мне как к человеку, который нужен. А уже потом, возможно, как к другу. Что он знает обо мне? Промолчал ли Баррас? И зачем, на самом деле, я ему нужен?»

— Так вот о Жозефине Богарне, — Наполеон посерьезнел. — Александр, я знаю тебя как русского дворянина, как человека, воспитанного в самых достойных традициях. Но жизнь имеет много сторон, порой не самых приятных. Могу я кое о чем попросить тебя по-дружески?

«Вот оно! — понял Остужев. — Вот зачем я тебе нужен!»

— Если я могу чем-то помочь и это не затронет мою честь и репутацию, я был бы только рад.

— Баррас, — коротко бросил Бонапарт и принялся чинить перо. — Он ловкий манипулятор и просто использовал Жозефину. Может быть, и не только он… Я не ревную, я люблю эту женщину. Но мне нужно знать, что ее оставили в покое, только тогда я смогу уехать, не волнуясь за нее. Я думал о том, чтобы взять Жозефину с собой, но отверг этот вариант. Она будет отвлекать, а я должен всецело посвятить себя армии и кампании. Я попрошу тебя о простом. Поговори с Баррасом от моего имени, мне это не совсем удобно. Не называй моего имени, но сделай так, чтобы он понял: или уберет руки от моей женщины, или умрет. Ты сможешь сделать это… Аккуратно. И помни: если что-то случится, если он посмеет как-то угрожать тебе или даже арестовать — я смету Директорию, но освобожу тебя.

— Я верю тебе, — сказал Александр. — И поговорю с мерзавцем.

И это была правда — сейчас Остужев безусловно верил Наполеону. Как только дело касалось Жозефины, в нем просыпался корсиканец, и вся расчетливость летела к чертям. Ради нее он действительно был готов броситься против всего мира, имея в распоряжении лишь шеститысячный парижский гарнизон. Александр был рад, что Бонапарт, чуть смутившись, снова уткнулся в документы. Ему с трудом давалась улыбка. Проклятые предметы! Дюпон был прав, постепенно Остужев начинал понимать смысл войны с арками.

Вечером он снова, в который уже раз, оказался в знакомом особняке. Теперь тут не было ни служанки Вероники, ни внезапно пропавшей Мари. О последней Жозефина даже упомянула — сказала, что девочка нашла каких-то дальних родственников, переживших террор, и уехала в провинцию. Баррас при этих словах так заскрежетал зубами, что было слышно и Остужеву, сидевшему напротив. Ужин длился уже около часа, когда Бонапарт не выдержал.

— Мне кажется, мы вам мешаем о чем-то поговорить с мадам Богарне, — мрачно сказал он Баррасу. — В таком случае мы могли бы немного прогуляться по саду.

— Нет-нет! — Баррас поднялся, улыбаясь жалко и злобно одновременно. — Это я попрошу мадам прогуляться со мной совсем немного, если ей не трудно.

Уже о чем-то знающая или догадывающаяся Жозефина, опустив глаза, поднялась и позволила увести себя из зала. Возникла несколько неловкая пауза, а потом гости, люди хорошо воспитанные, наперебой заговорили о погоде и прочих пустяках. В этот момент дворецкий и доложил, не заметив отсутствия хозяйки, о прибытии графини Бочетти. Она вошла, сияющая, будто парящая над полом, поздоровалась со всеми присутствующими и извинилась за опоздание. Бонапарт, желая утвердить свое положение, встал и лично усадил гостью рядом с Остужевым. Александр попробовал сказать графине пару дежурных комплиментов, но язык у него заплетался.

«А вдруг у нее есть предмет?!»

Он посмотрел ей в глаза и увидел две голубые, как небо, радужки. Длинные, пушистые ресницы, изящные брови, чуть накрашенные веки… Он не сразу смог отвести взгляд, и графиня рассмеялась.

— Вам понравились мои глаза?

— Нет, — сказал Остужев и почувствовал себя идиотом. — То есть да. Но не только глаза! То есть нет, я не хотел сказать ничего такого…

— Вам понравилась моя прическа, — повелительным тоном произнесла Бочетти, положив пальцы ему на запястье. — Мы знакомы, не так ли? Вы мсье Остужев, личный секретарь генерала Бонапарта.

— Так и есть, — глядя в тарелку, ответил Остужев. — Я российский подданный. Графиня, вам налить вина?

— О, как вы галантны! — рассмеялась Бочетти. Этот угловатый шатен из далекой страны ее забавлял. Может быть, напрасно она подозревала его в близости с Дюпоном? — Налейте. И скажите мне по секрету: генерал всегда так мрачен?

— Нет, что вы! — Остужев, конечно же, пролил вино на скатерть. — Мой шеф — человек совсем не мрачный, просто всегда сосредоточен на государственных делах.

— Только ли на них? — приблизила Бочетти полные губы к его уху. Он почувствовал ее теплое дыхание и покачнулся, словно от ураганного порыва ветра. — Генерал так молод! Мужчины в этих летах не бывают увлечены исключительно службой. Но про Бонапарта не ходит никаких слухов. Париж взбудоражен и удивлен! Может быть, вы мне что-то расскажете?

Остужев прикусил губу, но уже понимал — ему не устоять. Эта женщина, от которой он терял разум, при первой встрече вся была поглощена Наполеоном. Александр знал, что она авантюристка и служила Колиньи, но поделать с собой ничего не мог. Он просто должен был ей ответить. Да и что за секрет, если с завтрашнего дня генерал будет играть в этом доме ту же роль, что до него Баррас?

— Он влюблен, — сказал Остужев и снова отважился заглянуть графине в глаза. — В мадам Богарне. И это очень серьезно.

— Вот как? — Бочетти, похоже, слегка расстроилась. — Но говорят, Бонапарт скоро покинет Париж, и надолго… Ну, вы наверное, знаете, только это государственный секрет! И как же он собирается дальше решать этот мужской вопрос? При армии в походе, я слышала, есть всяческие маркитантки, мягко выражаясь, но он генерал, а не уланский поручик!

Она засмеялась, показав ровные зубки. Александр улыбнулся в ответ, хотел подцепить что-нибудь вилкой, но промахнулся мимо тарелки. Графиня была просто восхитительна. Без всяких предметов, сама по себе!

«Отчего такая женщина — авантюристка и преступница?! — взвыл про себя Остужев. — Ну отчего?! Была бы она некрасива, или хоть не так обаятельна, или хотя бы не так смеялась!»

Но ничего нельзя было изменить. Бочетти оставалась тем, кем была, а Остужев влюблялся в нее все сильнее с каждой секундой. На его счастье, вернулись Богарне и Баррас. Последний тут же откланялся и пошел к выходу. Бонапарт строго посмотрел на Остужева.

— Прошу прощения, мадмуазель! — Александр поднялся и, конечно же, наступил графине на ногу. — О, я прошу прощения!..

— Негодяй, вы мне за это заплатите! — Бочетти хоть и поморщилась от боли, но вилкой погрозила ему шутливо. — Идите, куда вам нужно, а потом я жду новых извинений.

Остужев, за время общения с Бочетти совсем забывший, о чем его просил Бонапарт, чувствовал себя чертовски глупо. Тем не менее он догнал Барраса у самых дверей и попросил о минутном разговоре.

— Ну, уж выйдем на крыльцо тогда, не тут же стоять? — проворчал Баррас, и Александр понял, что он совершенно раздавлен.