Книга Игры ангелов - Нора Робертс

Когда Броуди завел мотор, она прикрыла усталые глаза — всего на минутку. И тут же скользнула в глубокий сон.

Как же тихо она спала! Ни звука, ни шороха. Голова покоилась в уголке между сиденьем и окном. Руки недвижно лежали на коленях.

И что ему прикажете теперь делать?

Так и не определившись с ответом на этот вопрос, Броуди ехал совсем медленно, чтобы немного растянуть путь до города.

Она держалась куда лучше, чем можно было предположить. Не всякий решился бы поехать на место преступления, чтобы проверить все до конца. Подавляющее большинство ограничилось бы заявлением в полицию.

Но только не Рис.

Может, все дело в том, что ей довелось пережить раньше. Или же у нее просто такой характер.

Надо же — самой лечь в психиатрическую больницу! По тону ее голоса Броуди понял, что Рис считала это чем-то вроде капитуляции.

На его взгляд, это свидетельствовало о настоящем мужестве.

То же самое касалось и переезда из Бостона. В глазах Рис он выглядел чем-то вроде бегства, тогда как Броуди склонен был отнестись к нему как к путешествию. Он и сам в свое время уехал из Чикаго. Именно уехал, а не сбежал. Бегство основано исключительно на страхе, а его поездка была своего рода отсрочкой. Эта отсрочка позволила ему обустроить жизнь в соответствии с собственными правилами, временем и календарем.

То же самое делала, на его взгляд, и Рис Гилмор. Просто она тащила с собой чуть больше багажа.

Ни разу в жизни ему не приходилось бояться чего-то всерьез, но он без труда мог представить, каково это. Как-никак именно воображение было основой его заработка. И он легко мог представить, что испытывает человек, мучающийся от боли на больничной койке. Или сомневающийся в собственной нормальности. Что уж там говорить, нелегкая ноша.

Вообще в ней было что-то трогательное. Что-то такое, что не оставило его равнодушным. А ведь он был не из тех, кто спешит вылечить птенчика, сломавшего себе крыло. Природа есть природа, и чем меньше вы пытаетесь повлиять на нее, тем лучше.

Но Рис его все-таки привлекала. Не слабостью, но той силой, которую она вновь пыталась обрести. На его взгляд, это заслуживало уважения. К тому же, что тут скрывать, она нравилась ему как женщина.

Это был совсем не тот тип, который его обычно привлекал. Стальная решимость под хрупкой скорлупой. Ко всему прочему, это делало ее зависимой, а он не очень-то любил зависимых женщин.

Ему нравились сильные и целеустремленные, с головой погруженные в собственную жизнь. Так они отнимали у него меньше времени.

Пожалуй, она тоже была такой до ранения. А может, еще и будет — но уже не совсем такой, как прежде. Сейчас она пытается заново обрести себя. Интересно, что у нее получится в итоге?

Пока же он неспешно ехал по бурой траве, по выцветшей зелени вездесущего шалфея. Пики гор отвесно устремлялись в небо. Здесь не было ни пологих склонов, ни холмов — словом, ничего, что могло бы смягчить этот пугающий порыв.

На вершинах по-прежнему лежал снег, и эта белизна, отчетливо выделявшаяся на фоне неба, лишь усиливала контраст. Горы внушали восхищение и благоговейный трепет своей запредельной мощью и внушительностью.

Броуди до сих пор помнил свое первое впечатление, когда увидел их впервые, помнил, насколько заворожила его магия этих отвесных склонов. А ведь он всегда отличался трезвой рассудительностью. Ему и прежде доводилось бывать в горах. Были среди них и более величественные, и более элегантные. Но эти горы, кольцом окружавшие его новое жилище, отличались какой-то первобытной силой.

Он и в самом деле выбрал это место потому, что народу здесь было — раз, два и обчелся. Но и горы, как ни крути, тоже повлияли на это решение.

Броуди ехал по пустой дороге, через равнины, густо поросшие шалфеем. В отдалении паслось небольшое стадо бизонов. Косматая шерсть, низко опущенные головы. Пара новорожденных телят крутилась возле матерей.

Хотя он знал, что Рис понравилось бы это зрелище, будить ее не стал.

Под летним солнцем эти равнины утонут в буйстве цветов — целое море оттенков среди нежной зелени шалфея. Как можно отыскать на таких просторах одинокую могилу? Это не под силу ни человеку, ни зверю — во всяком случае, если зарыть тело достаточно глубоко.

Он свернул в сторону Кулака Ангела, укрывшегося за сосновой рощей. Рис тихонько застонала во сне. Взглянув на нее, Броуди заметил, что женщина начала дрожать.

Затормозив прямо посреди дороги, он легонько тряхнул ее за плечо:

— Подъем.

— Нет! — Она вырвалась из сна со стремительностью спринтера. Броуди едва успел перехватить направленный на него удар.

— Давай, стукни меня, — сказал он лениво. — Получишь в ответ.

— Что такое? — она непонимающе смотрела на руку, сжавшую ее кулак. — Я спала. Я что, и правда спала?

— Или здорово притворялась на протяжении последнего часа.

— Я тебя ударила?

— Попыталась. Но больше не стоит.

— Ладно, — она постаралась успокоиться. — Могу я получить назад свою руку?

Он разжал пальцы, и ее рука безвольно упала на колени.

— Ты всегда просыпаешься так, будто услышала удар гонга?

— Понятия не имею. Я уже очень давно не спала в присутствии другого человека. Похоже, ты действуешь на меня успокаивающе.

— Успокаивающе? — он недовольно нахмурился. — Если ты и дальше будешь нести подобную чушь, я сочту за честь вывести тебя из этого заблуждения.

По ее губам скользнула улыбка.

— Такие, как ты, не бьют женщин.

— Да неужели?

— Во всяком случае, физически. Вполне возможно, что ты разбил несколько сердец — не покалечив при этом их хозяек. Тебе проще сразу уничтожить человека при помощи слов… В любом случае признательна за то, что дал мне поспать. Я настолько… Бог ты мой! Только взгляни на это!

При виде ошеломившего ее зрелища она мгновенно забыла обо всем остальном. Все так же глядя в окно, она расстегнула ремень безопасности и распахнула дверцу. Стоило ей выйти из машины, как она тут же попала под порыв весеннего ветра.

— Какие же они… первобытные. Словно проросли из земли и устремились вверх. Похожи на крепость, которая затмевает собой все вокруг. Одновременно и пугает, и завораживает.

Она прислонилась к капоту машины.

— Я смотрю на горы каждый день — из окна комнаты, по дороге на работу. Но здесь… здесь совсем другое. Когда вокруг ни домов, ни людей…

— А я что, не человек?

— Ты же понимаешь, о чем я. Здесь, наедине с этими пиками, острее ощущаешь свою человеческую природу.

Она оглянулась, довольная тем, что он тоже вышел из машины.