Книга Ангел Габриеля - Нора Робертс

— Если ты готова, мы…

Гейб остановился и уставился на нее. Перед ним стояла женщина, о которой она ему рассказывала, женщина, украшавшая обложки журналов и рекламировавшая шелк и соболя. Длинноногая и стройная, Лора стояла перед зеркалом в темно-синем платье. Оно было очень простым, с обнаженными плечами и шеей, с соблазнительными сборками на груди, ниспадавшими к ногам.

Она подняла волосы и скрепила их сзади, оставив на висках только несколько дразнящих локонов пшеничного цвета.

Она была красива, невероятно красива, и все же, даже подойдя к ней, он не узнавал собственную жену.

— Ты потрясающе выглядишь! Мне придется запечатлеть тебя такой! — Снежная королева, подумал он, холодная, отдаленная и неприступная.

— Я послушалась твоего совета относительно цвета платья. — Лора нервно закрывала и открывала сумочку, не понимая, почему он смотрит на нее словно на незнакомку. — И выбирала без бантов.

— Вижу. — Ей следовало бы надеть к этому платью колье из сапфиров. — Сейчас еще прохладно. У тебя есть какая-нибудь накидка?

— Есть. — Удивленная его тоном, Лора подошла к кровати и схватила широкий шелковый шарф, сверкающий буйством цветов драгоценных камней. Именно тогда он заметил на юбке разрез до бедра.

— Уверен, в таком наряде ты произведешь фурор!

Лора внутренне сжалась, но постаралась сохранить спокойное выражение лица.

— Если тебе не понравилось платье, скажи это прямо! — Она набросила на плечи шарф. — Переодеваться сейчас уже поздно, но, уверяю тебя, больше я его не надену!

— Минутку! — Гейб схватил ее за руку и вывел в коридор. Он почувствовал мягкое золото незамысловатого обручального кольца на пальце ее руки. Она по-прежнему его Лора, думал он, переплетя свои пальцы с ее пальцами. Ему достаточно было посмотреть в ее глаза, чтобы увидеть это.

— Я должна приготовить Майкла, — пробормотала Лора и попыталась ускользнуть от него.

— Ты ждешь от меня извинений за то, что ничто человеческое мне не чуждо и я ревнив?

Ее лицо стало неподвижным, взгляд лишенным какого-либо выражения.

— Я надела это платье не для того, чтобы привлекать других мужчин. Просто оно мне понравилось, и мне показалось, что оно мне идет!

Гейб поднес руку к ее лицу и смачно выругался, когда она отшатнулась.

— Посмотри на меня! Нет, черт возьми, не на него, а на меня!

Она вскинула на него взгляд.

— Помни, кто я, Лора! И запомни раз и навсегда: я не потерплю, чтобы каждое мое настроение, каждое мое слово сравнивали с чьими-нибудь еще!

— Я стараюсь этого не делать.

— Может быть, стараешься, но все же делаешь!

— Ты хочешь, чтобы я за одну ночь перевернула всю свою жизнь? Я не смогу.

— Нет, — Гейб снова провел большим пальцем по кольцу. — Я и не думаю, что ты это сможешь. Но ты должна запомнить, что я часть твоей новой жизни, а не старой!

— Ты совершенно не похож на него. — Ее рука начинала расслабляться в его руке. — Я это знаю. Полагаю, иногда легче ожидать худшего, нежели надеяться на лучшее!

— Я не обещаю тебе лучшего.

Нет, он не будет давать обещаний, которых не сможет сдержать. В этом и состояло его преимущество.

— А ты крепче держи меня! Я хочу быть как можно ближе к тебе!

Когда его руки обвились вокруг нее, Гейб прижал ее щеку к плечу черного вечернего пиджака, от него исходил его запах, и от этого напряжение полностью исчезло.

— Полагаю, я тоже ревнива!

— Вот как?

Лора улыбнулась, немного отодвинулась и посмотрела ему в лицо.

— Ты сегодня прекрасно выглядишь!

— Правда? — В его тоне прозвучали одновременно удовольствие и удивление.

— Я никогда не видела тебя в вечернем костюме. — Она провела пальцем по черному лацкану, выделявшемуся на фоне крахмальной белой рубашки. — Как Хитклифф в смокинге!

Гейб засмеялся и обхватил ее лицо руками.

— Что творится в твоей головке, ангел? Там нет героя!

— Ты ошибаешься! — Взгляд ее был очень торжествен, очень серьезен.

— Ты моя. — Он пожал плечами, но Лора крепко прижимала его. — Пожалуйста, хоть на этот раз позволь мне сказать это, не отмахивайся.

Он провел пальцем по ее носу.

— Не ожидай, что я долго буду ходить в железной броне. Давай родим ребенка! Моя мама не простит тебе, если ты опоздаешь.

Гейб не был героем. Вернее сказать, он, безусловно, не был удобен в качестве героя.

Когда кто-то видит в вас что-то героическое, вы неизменно их разочаровываете. Они ожидали от вас правильных ответов, ключа к замку, света в темноте.

Вот Майкл видел в нем героя. И конечно, он разочаровал своего брата.

Майкл любил такие приемы, думал Гейб, потягивая шампанское. Он любил смех, людей и сплетни. Майкл беззастенчиво любил слухи и всевозможную молву.

Люди привязывались к нему сразу же, едва познакомившись. Он был общительным, забавным и таким же приветливым в общении с незнакомыми, как и с друзьями. Майкл был героем, оказывал услуги, всегда охотно приходил на помощь, не считая деньги, или просто морально поддерживал людей в их начинаниях.

И все же, полагал Гейб, была в нем какая-то вспыльчивость и грубость, мешавшая ему быть по-настоящему хорошим.

Господи, как же ему все-таки не хватало брата, иногда невыносимо.

Здесь были люди, знавшие Майкла, поднимавшие с ним бокал, болтавшие с ним о том о сем.

Вероятно, от этого еще тяжелее было сегодня находиться в доме их родителей, в доме, где они с братом выросли, где у них было столько общего, и знать, что Майкл больше никогда не войдет в эту комнату.

Но жизнь тем не менее продолжается. Одна страница жизни закрыта, открывается другая. Гейб посмотрел в противоположный конец комнаты, где Лора стояла и беседовала с его отцом.

Он влюбился в нее где-то между мгновением, когда она опустила окно пострадавшей машины, и тем мгновением, когда она положила ему на руки новорожденного младенца. Любовь возвестила о себе не барабанами и вспышками, а тихим, успокаивающим шепотом.

Если существуют ангелы, один из них послал ему Лору, когда он больше всего в ней нуждался.

Она была благодарна ему и вполне готова подарить ему любовь и нежность в ответ на то, что он ей дал. Иногда он верил, что на сегодня достаточно, а дальше они будут вместе.

Затем наступили иные времена.

Он хотел схватить ее, снова и снова требовать, чтобы она смотрела на него, увидела, кто он такой, что он чувствует. Чтобы она забыла о том, что с ней случилось, и верила в то, что происходит сейчас. Он хотел стереть, как стирал с холста, все, что произошло прежде, все, отчего туманился ее взгляд, все, что заставляло ее колебаться хотя бы доли секунды перед тем, как улыбнуться.