Книга Троецарствие - Ло Гуаньчжун

В это время Го Хуай и Сунь Ли сражались с врагом на плавучих мостах. Сыма И направился туда. Шуское войско отступило. Сыма И переправился на северный берег и приказал сжечь мосты.

Вэйские войска, напавшие на лагерь Чжугэ Ляна в Цишане, бежали, как только узнали, что Сыма И потерпел поражение и потерял лагерь на южном берегу реки Вэйшуй. Противник преследовал их и уничтожал беспощадно. Оставшиеся в живых вэйцы бежали на северный берег реки Вэйшуй.

Чжугэ Лян видел с горы, как Сыма И вступил в ущелье, как там загорелся огонь, и был уверен, что на этот раз Сыма И пришел конец. Но тут вдруг хлынул дождь, и вскоре дозорные донесли, что Сыма И удалось спастись.

— Человек предполагает, а небо располагает! — тяжело вздохнул Чжугэ Лян. — Ну что ж, ничего не поделаешь!

Потомки сложили об этом такие стихи:

Отчаянный ветер подул, и пламя взлетело до неба,

Но тут неожиданно дождь из черной обрушился тучи.

Расчет Чжугэ Ляна был прост, и дело сулило удачу,

Но все же достались врагу и реки, и горные кручи.

Добравшись в лагерь на северном берегу реки Вэйшуй, Сыма И объявил военачальникам:

— Все наши лагеря на южном берегу реки захвачены Чжугэ Ляном. Того, кто еще посмеет заговорить о наступлении на врага, буду предавать смерти.

Военачальники приумолкли. Но Го Хуай вошел в шатер Сыма И и сказал:

— В последние дни Чжугэ Лян что-то опять высматривает. Наверно, подыскивает новое место для лагеря.

— Если Чжугэ Лян пойдет на Угун, мы окажемся в опасности, — встревожился Сыма И. — Но если он останется на южном берегу и расположится в Учжанъюане возле гор, мы можем не тревожиться.

Он выслал разведку и получил донесение, что Чжугэ Лян расположился в Учжанъюане.

— Нашему государю помогает небо! — воскликнул Сыма И, сжимая виски от радостного волнения.

Затем он еще раз напомнил свое распоряжение — выжидать и ни в коем случае в бой не выходить.

А Чжугэ Лян, расположившись с войском в Учжанъюане, наоборот, приказал непрерывно вызывать противника в бой. Но вэйцы не откликались.

Тогда Чжугэ Лян уложил в коробку шелковую женскую одежду, украшения и платки. Приложив к этому письмо, он приказал одному из воинов отвезти в вэйский лагерь. Военачальники не осмелились скрыть это от Сыма И и привели к нему гонца. Сыма И открыл коробку в присутствии всех военачальников и увидел женское платье, украшения и письмо, в котором говорилось:

«Сыма И, полководец, командующий войсками Срединной равнины, не думает о том, чтобы решить спор, кто из нас сильнее, с помощью оружия, — он зарылся в земляной норе и прячется от стрел и меча! Чем он отличается от женщины? Посылаю ему женскую одежду и украшения. Пусть сочтет это моим подарком, если не желает выходить в бой. Но если в нем еще жив дух мужчины, он даст мне ответ, когда будет драться со мной».

Прочитав письмо, Сыма И вскипел гневом, но сдержался и, заставив себя улыбнуться, сказал:

— Значит, Чжугэ Лян принимает меня за женщину?

Он принял подарок и велел вежливо обращаться с гонцом.

— Много ли Чжугэ Лян занимается делами? Как ест, как спит? — спрашивал он у гонца.

— Наш чэн-сян встает рано, — отвечал гонец. — По ночам не спит. В день рассматривает около двадцати дел и сам выносит решения. Ест он совсем мало.

— Слышите? — обратился Сыма И к своим военачальникам. — Чжугэ Лян ест мало, работает много. Долго ли он так протянет?

Гонец, возвратившись в Учжанъюань, передал Чжугэ Ляну, что Сыма И принял подарок и не разгневался при этом, а стал расспрашивать о здоровье чэн-сяна, как он спит и ест, но о том, что собирается в бой, не упомянул ни словом.

— Я ответил Сыма И, — продолжал свой рассказ гонец, — что чэн-сян мало ест и очень занят делами. Тогда Сыма И сказал своим военачальникам: «Долго ли Чжугэ Лян так протянет?»

— Сыма И хорошо изучил меня! — со вздохом произнес Чжугэ Лян.

— Вы и в самом деле, господин чэн-сян, слишком много пишете, — вмешался в разговор чжу-бо Ян Юн. — А между тем в этом нет никакой необходимости. Тот, кто пользуется властью, обязан блюсти свое достоинство! Старшие не должны выполнять обязанности низших. Возьмем, к примеру, семью — там слуг заставляют пахать, служанок — готовить пищу, следят, чтоб они не бездельничали. А хозяин дома должен жить в довольстве, спать на высоких подушках, сладко есть и пить. Если же самому вникать во все дела, то устанут и душа и тело. Это к добру не приведет! Чем тогда ум хозяина будет отличаться от ума слуг и служанок? Ведь это значит нарушить обычай, которого должен придерживаться хозяин!.. Вот почему в древности тремя гунами называли людей, которые не работали, а только рассуждали об истине, и слугами называли тех, кто трудился. В старину Бин Цзи горевал, когда видел тяжело дышавшего от усталости быка, но не обращал внимания на людей, умиравших от голода и валявшихся по дорогам. Чэнь Пин не знал, сколько зерна и денег в его кладовых, но всегда уверенно говорил: «На все есть хозяин!» А вы, господин чэн-сян, трудитесь в поте лица своего и целыми днями занимаетесь мелкими делами. Мудрено ли, что вы устаете? Сыма И правильно сказал о вас.

— Все это я и сам знаю, — отвечал Чжугэ Лян, и слезы выступили у него на глазах. — Но я принял на свое попечение наследника покойного государя и должен душу отдать на служение ему. Жаль, что другие так не болеют за наше дело!

С этих пор Чжугэ Лян стал проявлять какое-то беспокойство. И военачальники не осмеливались говорить с ним о наступлении.

Всем вэйским военачальникам стало известно, как Чжугэ Лян опозорил Сыма И, прислав ему женскую одежду, и что Сыма И принял этот подарок, но сражаться не захотел. Однажды, не в силах более скрывать свое возмущение поступком Чжугэ Ляна, военачальники пришли в шатер Сыма И и потребовали:

— Все мы — известные полководцы царства Вэй! Доколе же можно терпеть оскорбления от врага? Разрешите нам выйти в бой, и мы решим, кто курица, а кто петух!

— В бой я выйти не смею, — твердо ответил Сыма И, — и со спокойным сердцем принимаю позор. Государь приказал нам обороняться. Дать сражение врагу — значит нарушить высочайшую волю!

Но военачальники продолжали возмущаться и настаивать. Тогда Сыма И сказал:

— Хорошо. Если вы рветесь в бой, я напишу Сыну неба и испрошу у него на это разрешение. Согласны?

Военачальники согласились. Сыма И отправил посла с докладом в Хэфэй, где в это время находился Цао Жуй. Государь сам вскрыл доклад и прочитал:

«Таланты мои невелики, а ответственность огромна, — говорилось в докладе. — Я получил, государь, ваше повеление не вступать в сражение с врагом до более благоприятного момента. Чжугэ Лян опозорил меня, прислав мне женскую одежду и платок. Худшего позора быть не может! И я решил почтительно доложить вам, государь, как мудрейшему. Все мои военачальники рвутся в бой, они хотят отблагодарить вас за милости и смыть позор, который нанесен нашему войску в моем лице. С нетерпением жду вашего ответа».