Книга Маг Стихий - Головачёв

количеством функций, не предвещающих мне ничего хорошего. Было чётко понятно и предельно ясно, что моё дальнейшее продвижение вперёд определённо будет очень сложным и заковыристым. Впрочем, на иное я и не рассчитывал.

Первым тревожным звоночком стал скачкообразно повышающийся уровень силы гравитации. Простого волшебника такое давление уже бы расплющило тонким кровавым блином, но я упрямо пёр вперёд. Моя шкура, даже в человеческом обличии, была намного прочнее и жёстче таковой, чем у любого другого антропоморфного представителя волшебной фауны, выполняя роль своеобразного и неявного экзоскелета, который в значительной степени нивелировал обрушившееся на меня физическое давление.

Когда же гравитация перестала увеличиваться, замерев на отметке в десять G и видимо достигнув своего максимума доступного волшебным контурам обеспечения безопасности тоннеля, то оператор, управляющий защитным массивом охраняемого туннеля, задействовал дополнительную опцию, которая стала раскалять воздух. Теперь помимо противостояния повышенному давлению, которое, в принципе, сильного неудобства мне не доставляло, мне «приходилось» бороться ещё с высокой температурой. Вот только эта затея кровососов, пытающихся мне навредить, также не увенчалась успехом. Я ведь благодаря своим астральным способностям и духовному родству с огненной стихией мог в вулканической лаве купаться, а это, на минуточку, свыше тысячи градусов по Цельсию, тогда как в тоннели она поднялась всего лишь до шестисот градусов.

Так-то я конечно понимал, что меня сейчас лишь прощупывают, пытаясь выяснить границы моих возможностей, чтобы затем, на основе полученных данных, составить план моего гарантированного уничтожения с как можно меньшими потерями со своей стороны. Перенелла конечно была осторожной и трусливой личностью, но это не мешало ей быть очень расчётливой дрянью. Пускать бездумно в расход высших — это верх расточительства. Вырастить высшего процесс кропотливый и затратный, а главное очень долгий.

Возвращаясь же к моему пути через тоннель, то видя, что ни повышенная гравитация, ни огонь не возымели должного эффекта, не сумев стать для меня непреодолимым препятствием, оператор активировал третью ступень защитного механизма заключающуюся в электрических разрядах не уступающих по своей силе грозовым, природным молниям.

Когда моё тело подверглось «истязанию» электрическим током, то мне вспомнились мои первые шаги на пути освоения этой строптивой стихии, являющейся апогеем мастерства огневиков из мира Аватара. И было удивительным насколько сложно мне оказалось скрыть своё весёлое настроение навеянное ностальгическими флэшбеками из моей собственной памяти и курьёзными эпизодами связанными с Азулой, чья память и астральный слепок одарили меня возможностью одолеть столь непростое проявление «магии» энергией. Но что ещё более непростой задачей оказалось для меня, так это необходимость отыгрывать сложность преодоления грозового шторма разыгравшегося в подземном коридоре.

Я ведь перед собой какую цель поставил?

Демонстрацию своей никчёмности и безобидности, что мне приходится рвать жилы и выжимать из себя чуточку сверх доступного, лишь бы удалось преодолеть трудности, которые щедрой рукой патриарха, дабы я не заскучал, просыпались предо мной и сделать следующий шаг вперёд.

И для того, чтобы в мою игру поверили, мне приходилось разыгрывать настоящее представление отыгрываемое в соло. А ведь никогда прежде передо мной не стояло подобной задачи, когда от меня требовалось целенаправленно и осознанно, посредством метаморфизма, наносить себе увечья.

Был вынужден имитировать у себя множественные ожоги от высокой температуры и наносимого электричеством урона, а также скрипеть суставами и напрягать свой мышечный каркас, мол мне с трудом удавалось продвигаться вперёд, сквозь область пространства с повышенной гравитацией.

Нет, так-то я конечно ранее порой был сильно озадачен своей упёртостью, когда сквозь боль и муки, с полным осознанием болевых последствий, с головой бросался в не самые приятные магические практики, лишь бы стать сильнее. Частенько мою голову посещали крамольные мысли провериться у психиатра, дабы получить ответ на вопрос: а не мазохист ли я часом? Слишком нездоровым могло показаться со стороны моё остервенелое наваждение и одержимость силой, невзирая на трудности по пути к ней. Одно лишь моё нежелание прекращать поглощение чернил Аккара чего стоит? Когда упёрся в потолок и тело с душой стали отказываться ассимилировать квинтэссенцию тьмы, коими являлись чернила моего фамильяра, уже о многом говорит. Боль, которую мне приходилось терпеть, когда я через не могу и не хочу насилу втягивал в себя чернильную тьму, была в десятки раз серьёзней и чудовищней самого энергоёмкого Круциатуса. Но я с упорством барана шёл на это, лишь бы хоть на сотую долю процента углубить и расширить своё сродство с первозданной тьмой.

В общем, то, что мне приходилось сейчас терпеть, а для достоверности картины и происходящего я даже не стал отключать у себя ноцицепторы — сенсорные, болевые рецепторы, лишь бы убедить Перенеллу в своей уязвимости, было для меня на уровне с щекоткой в сравнении с предыдущими тяготами, которые перенёс когда-то и по собственной воли.

Больше семидесяти процентов моей кожи в режиме реального времени вздувалась волдырями ожогов, что взрывались и проливались серозным экссудатом, который мгновенно испарялся. Мой эпидермис представлял собой ужасное зрелище, который постоянно регенерировал. С меня не то чтобы кожа, мясо слезало и всё это было осуществлено мною самостоятельно. Мда…

Агрессивная среда, которую генерировал защитный механизм тоннеля, не являлась для меня непреодолимой трудностью, но для того, чтобы не показаться в глазах «гостеприимных» хозяев домена серьёзной угрозой, я делал всё возможное, дабы продемонстрировать им наличие у себя несуществующих на самом деле слабостей и уязвимостей. Впрочем, стереть с лица улыбку, граничившую с оскалом безумца, мне ну никак не удавалось. Она сама наползла на моё окровавленное лицо, несмотря на все мои усилия и старания.

Наверное со стороны я выглядел как неудачная пародия на Джонатана Блэйза — Призрачного гонщика, которому всё никак не удавалось завершить свою трансформацию. Кожа и мясо, которые моими стараниями, в бесконечном цикле регенерации, не успевали с меня окончательно спасть и сгореть, так как на смену пожжённой и порченной нарастали новые ткани, лишали возможности увидеть голые кости моего черепа и скелета претенциозным зрителям. Единственное же, что действительно доставляло мне неудобство, и это ещё мягко сказано, а также нестерпимую боль и муки, так это каждые несколько секунд лопающиеся глаза, потому как они были не просто органом зрения, а точкой схождения и проявления в той или иной степени всех моих тонких оболочек души в материальном мире.

Каждый раз, когда я лишался глаз, наносилась травма моей душе, которую латать было намного сложнее, нежели восстанавливать мягкие ткани.

Но и с этим я справлялся, а когда грёбаный туннель наконец закончился, вздохнул с облегчением!

Выпал я из коридора ещё не полностью восстановившимся и можно сказать абсолютно голым. Ничего кроме кольчуги и сапог из шкуры