Книга Разворот в никуда. Россия в петле Кудрина - Михаил Делягин

Эти конфликты внутри глобального управляющего класса дополняют главный конфликт современности: между глобальными и обособленными структурами (в частности, между глобальным бизнесом и государствами) — и дают новые шансы патриотам, желающим вернуть служащие глобальному бизнесу государства своим народам.

«ЗАВТРА». А каково глобальное значение криптовалют?

Михаил ДЕЛЯГИН. Разрешение развитыми государствами использования криптовалют, объективно подрывающих национальный суверенитет, означает, что криптовалюты нужны кому-то, кто сильнее государств: глобальному бизнесу. Противоречие между глобальными функциями доллара и его национальной природой (усилившееся с намерением Трампа взять под контроль ФРС) стало нестерпимым для глобального бизнеса. Раз сделать доллар международным не удалось, потребность будет удовлетворена иным путём: глобальной по своей природе криптовалютой. Это не противоречит созданию криптовалют спецслужбами, так как при размывании государств они сближаются с глобальным бизнесом, а их руководство может входить в глобальный управляющий класс.

В отличие от обычных валют, обеспеченных доверием к эмитирующим их государствам, криптовалюты обеспечены недоверием к государствам, недееспособным в глобальном кризисе (прежде всего из-за приятия либерализма — идеологии глобального бизнеса). Биткоин как доллар для криптовалют (они котируются в биткоинах) сохранит ключевую позицию в их мире до появления универсальной платформы, объединяющей лёгкость расчётов и широкий функционал (включая смарт-контракты); появления её стоит ждать от Дурова как наиболее творческого представителя информбизнеса. Дуров (или иной, решивший эту задачу) будет либо взят под контроль глобальным управляющим классом, либо (в случае свободолюбия) столкнётся с проблемами, которые сохранят инфраструктурную позицию биткоина, несмотря на его недостатки.

«ЗАВТРА». А что вы считаете главным направлением влияния новых технологий на обычные общества?

Михаил ДЕЛЯГИН. Сверхпроизводительность информационных технологий резко сокращает число людей, нужных для производства потребляемых человечеством благ, делая лишними сотни миллионов, а в близкой перспективе — миллиарды людей. Государства ради социальной стабильности сдерживали рост производительности, но глобальный бизнес (как и бизнес в целом) не воспринимает социально-психологические категории и, став с уничтожением СССР сильнее государств (так как

их ресурс — монополия военной защиты — утратил смысл), форсировал прогресс коммерционализаци-ей созданных в ходе «холодной войны» новых технологических принципов. Поскольку разрыв между производимым и потребляемым наиболее значим у «среднего класса» развитых стран, его утилизация стала категорическим императивом рынка.

Примирение европейского «среднего класса» с его обеднением организацией миграционного кризиса достигнуто ценой ускорения исламизации Европы. Превращение Евросоюза в евро-халифат вероятно к 2050 году. Только Россия (в случае сохранения) может подготовить управленческие кадры и концепцию, позволяющие избежать варваризации и сохранить достижения европейской культуры (включая навыки создания и развития технологий) в рамках политического ислама.

«ЗАВТРА». Но ведь феномен «лишних людей» переворачивает всю современную цивилизацию! Что от неё остаётся?

Михаил ДЕЛЯГИН. Не так много. Прежде всего, исчезает экономический фундамент гуманизма (ранее человек приносил прибыль, теперь — издержки). Утилизация населения, с чем столкнулись ещё гитлеровцы, крайне сложна. В неразвитых странах голод, болезни, искусственное бесплодие (включая прививки и планирование семьи) и войны не решают проблему: люди перестают размножаться, лишь если живут хорошо, но это повышает издержки, а не снижает их. В развитых странах мейнстрим — виртуальная реальность, но проблема извлечения прибыли из отправленного в неё тела не решена, что сохраняет проблему «лишних людей» как источника убытка.

Эта проблема уничтожает демократию и рынок. Первая осуществляется исключительно от имени и во имя среднего класса (в 2017 году Макрон, выступая перед послами Франции в других странах, назвал её возможной лишь на местном уровне), второй невозможен без генерируемого им спроса. Рыночная демократия на глазах перерождается в распределяющую блага информационную диктатуру.

Открытие новых технологических принципов без угрозы существованию несовместимо ни с рынком, ни с западной демократией: оно требует инвестиций в полную неопределённость, что несовместимо с первым, и отказа от сегодняшнего потребления ради завтрашнего, что несовместимо со второй. Поэтому по завершении коммерционализации технологических принципов, открытых в ходе «холодной войны», отказ от рынка и западной демократии становится условием развития. Возможно, отход США от демократии вызван не только внешним управлением со стороны глобального управляющего класса, но и стремлением преодолеть ограниченность её западной модели для продолжения развития.

«ЗАВТРА». И каков же выход из тупика, в который движется мир?

Михаил ДЕЛЯГИН. Сохранение гуманизма, а также благосостояния и жизней лишних людей возможно только при смене цели развития: с прибыли на развитие человека. Тогда переизбыток людей обернётся их нехваткой (так как развитие личности потребует роста числа педагогов и медиков).

Но причины провала советской цивилизации сохраняются: неясно, почему личность предпочтёт совершенствование деградации, непонятны критерии самого совершенствования (ибо личность, в отличие от капитала, многогранна). Прорывом может стать китайская попытка преобразования человеческой природы (система «социального кредита»); её новизна по сравнению с советской заключается во всеобъемлющем воздействии на личность и разветвлённой обратной связи (которые могут погибнуть по завершении доработки системы).

Информационные технологии приносят в жизнь многие черты коммунизма. Общественная природа и неотчуждаемость главного ресурса — информации — делают невозможной частную собственность на неё, выводя её за рамки капитализма. Попытка её приватизации «правом интеллектуальной собственности» выродилась в злоупотребление монопольным положением и в целом уже провалилась.

В развитых странах труд перестал быть условием выживания, разница между рабочим и свободным временем стёрлась (хотя способом, который никого не радует), а между трудом и развлечением стирается стремительно: труд становится всё более творческим.

Акционеры глобальных корпораций уже не могут управлять своей собственностью: управление объективно принадлежит топ-менеджерам. Более того: акционеры в массе своей и не хотят управлять, уничтожая тем самым являющуюся фундаментом капитализма частную собственность, не существующую вне управления. Она отмирает, хотя и не так, как ждали классики.

Марксизм был разработан на научном фундаменте XIX века. Его ключевое достижение — исторический материализм, применяющий диалектику к общественному развитию, то есть к развитию не на основе неизменных правил (как это имеет место в природе, изучаемой диалектическим материализмом), а напротив, за счёт их постоянного изменения.