Книга Чужой муж - Елена Арсеньева

Молодка брякнула чемодан на обочину и вынула из кармана кофты, которая давно стала тесновата для ее пышного тела, листок. Протянула в окошко:

– Во.

И тяжело перевела дух.

Говоров взглянул на листок с адресом, вскинул брови… Передал листок Егорычу.

Ишь ты! Неужто Варварина какая-нибудь родня?

Посмотрел на женщину и сказал:

– Я знаю этот дом. А вы к кому?

– К Роде Камышову! – заявила молодка. – А то из общежития выписался, а где теперь живет, не сообщил. Хорошо, хоть в справке сказали, куда он прописался.

Так, вздохнул Говоров. Он так и знал: зятек начнет свою родню из поселка Ленино Тюменской области сюда потихоньку перетаскивать.

Хорошо, что Маргарита уехала, а то ее удар бы небось хватил!

– А вы ему кто будете? – спросил без особой приветливости. – Родственница?

– Самая что ни на есть наипервейшая! – гордо заявила молодка. – Жена!

Егорыч аж онемел!

Да и Говоров не сразу смог произнести:

– Жена?!

Бабенка гордо кивнула, однако тотчас насторожилась, заметив, с каким ошарашенным выражением смотрят на нее мужчины:

– Чо? Вера меня зовут. Вера Кондратьевна Камышова…

Камышова?!

Михаил Иванович вспомнил, как старательно Родион поправлял всех, кто называл его Камышовым: «Камышев, Камышев я!» – твердил упорно.

Ах ты, Камышев-Камышов!..

Вот, значит, почему давило сердце! Правду он сказал Егорычу, что день еще не кончился! Да лучше б этот день и не начинался!

Говоров выскочил из машины. Следом быстро вышел и Егорыч.

Бабенка испуганно попятилась, и Михаил Иванович кое-как нашел силы сдержаться и спросить почти спокойно, хотя внутри все бушевало от ярости:

– И документ можете предъявить?

– Могу! – кивнула эта, как ее… Камышова… Но вдруг спохватилась: – А чего это я первому встречному документы буду предъявлять? Не хотите везти, и не надо! – И снова взялась было за чемодан.

Однако Говоров мигнул Егорычу – и тот, понятливо кивнув, убрал чемодан в багажник.

– Подожди, – сказал Говоров. – Садись, Вера Кондратьевна!

– Значит, вы моего Родюшу знаете? – обрадовалась она.

– Знаем, – буркнул Говоров.

– Чудно, – прокряхтела Камышова, тяжело усаживаясь на заднее сиденье. – А чего он в такую глушь забрался? Жил себе в общежитии, со всеми удобствами. А тут вона – одно поле да лес! Грибы-то хоть есть?

Егорыч прихлопнул за ней дверцу и вернулся за руль.

– Поехали, Егорыч! – скомандовал Говоров.

– Куда? – с тревогой спросил водитель.

– Разворачивайся!

Егорыч развернулся так стремительно и лихо, как, бывало, на фронте разворачивал «Виллис», когда приходилось уходить из-под обстрела. Только то, что случилось сейчас, было пострашней всякого обстрела, ей-богу!

– Эй! Ты куда меня разворачиваешь?! – заверещала Камышова. – Очумели, что ли?! А ну, вези прямо!

– Сидеть! – рявкнул Говоров, и она испуганно прикусила язык.

Похоже, баба оказалась не полной дурой и сообразила, что попала в какую-то неприятную историю, потому что за всю дорогу больше не пикнула и только тяжело, испуганно дышала, да так громко, что не слышала, как Говоров коротко объяснил Егорычу, куда ехать и что намерен делать.

Остановились у гостиницы «Юбилейная».

Говоров пошел вперед и слышал, как Вера ропщет – тихонько, впрочем, довольно робко:

– Так мне ж не надо в гостиницу! Зачем меня сюда привезли!

– Иди, – буркнул Егорыч. – Хуже будет!

– А кто он? – свистящим шепотом спросила Камышова, и Говоров понял, что речь идет о нем.

– Иди! – мрачно ответил Егорыч. – Телевизор надо чаще смотреть!

– Я смотрю… – пролепетала она.

В этой маленькой закрытой гостинице перед вторым секретарем обкома партии все настолько вытягивались по стойке «смирно», что ключ от номера Говорову выдали, даже не спросив паспорта Камышовой.

Вот и хорошо… Небось слух о том, какую фамилию теперь носит Лиля, облетел весь город! И можно представить, какие пошли бы сейчас догадки да сплетни.

Вот чего Михаил хотел избежать любой ценой – сплетен! Сплетен вокруг своего имени – вокруг имени Лили. Позорных сплетен.

Чем меньше людей будет знать о том, кто эта молодка, тем легче будет накинуть платки на болтливые ротки.

Едва войдя в номер, первым делом Камышова ринулась в туалет, ну, видно, облегчившись, осмелела, потому что сразу перешла в наступление:

– Чего меня сюда привезли-то?!

– Садись, – велел Михаил Иванович.

– А может, я постоять хочу! – строптиво заявила она.

– Сядь, я сказал! – так рыкнул Говоров, что бабенка плюхнулась даже не на стул, а на прикроватную тумбочку.

Он перевел дыхание.

– Ты о муже хотела узнать, Вера Кондратьевна? – проговорил сдавленно. – Так он больше тебе не муж!

– Здрасьте-пожалуйста! – возмутилась она. – У меня документ имеется!

Она открыла сумку, порылась и выкопала из нее клетчатый платок, который развернула и показала Говорову две серенькие тоненькие книжечки:

– Во! Свидетельство о браке и паспорт! А в нем печать: зарегистрирован брак с Камышовым Родионом Петровичем! И дочура у нас – Катюха, три с половиной годка!

Из того же клетчатого платочка была извлечена фотография, изображавшая Родиона с беловолосой девчонкой на руках… И Говоров окончательно уверился в том, что вся эта кошмарная история не мерещится ему (на что он, сказать по правде, все это время втихомолку надеялся!), а творится на самом деле…

– Значит, и дети есть! – почти простонал он. – Сволочь… Сволочь этот твой Камышев! Хотя теперь он уже не твой.

– С городской, что ли, спутался?! – тяжело выдохнула Вера. – Я так и чувствовала… И не пишет, и на майские обещался приехать – не едет… Правда, деньги-то слал справно!

– Я его засажу! – прорычал Говоров. – За подделку документов. Двоеженец! И тебя заодно! За пособничество!

– Да ты что?! – ахнула Вера, и лицо ее расплылось, разъехалось, залилось слезами. – Двоеженство… Какая ж я пособница?!

– Дочурку не скоро увидишь! – грозно посулил Говоров.

– Да ты что меня стращаешь, а?! – отчаянно завопила Вера. – Я, чай, на тебя управу найду!

– Управу?! – криво усмехнулся Говоров. – Да ты знаешь, кто я такой?

– Знаю, – всхлипнула Вера. – Шофер твой рассказал… усатый… – И взвыла отчаянно: – Что ж мне делать-то?! Что ж мне делать?!