Книга Карнавал насмерть - Анна и Сергей Литвиновы

Валентина всхлипнула, закрыла лицо руками, помолчала. А когда заговорила снова, ее голос был сух:

– Но только никого не интересовало, что происходит в моей душе, и надо было жить дальше. Я изо всех сил старалась забыть о своей вине, о смерти сына. Нагрузить себя как можно больше. Чтобы только не думать об этом. Две работы, языковые курсы, курсы секретарей, а еще раз в неделю волонтером в больнице, где лежали детки-отказники. Я ухаживала за ними, улыбалась им, укачивала, играла… А когда ловила их робкие улыбки в ответ, каждый раз надеялась, что мой погибший малыш меня простил. Время шло, боль притупилась. Я устроилась секретарем в крупную компанию, сняла квартиру, пошла учиться в автошколу. А однажды, когда в очередной раз возилась с малышами в детской больнице, – ее голос снова дрогнул, – ко мне подошла одна из сестричек. И сказала, что ей нужно со мной серьезно поговорить. «Пойдем, покурим», – предложила я. «Нет, не здесь!» – испугалась та. Я дождалась конца ее дежурства, мы вместе вышли из больницы, и она мне сказала, сказала… – на глазах Валентины выступили слезы, – что мой сын, оказывается, жив!

– Как? – выдохнула Татьяна.

И даже бесстрастный Валерий Петрович не удержался – судорожно сглотнул.

– Он жив, абсолютно здоров и уже, оказывается, пошел в детский сад, – сухим голосом повторила Валентина.

– Ничего не понимаю… – пробормотала Таня.

А Валентина жестко добавила:

– Только его мамой считаюсь вовсе не я. А Полина Алексеевна Вершинина.

…И дальше жизнь Валентины снова изменилась.

И снова она не знала, как ей жить дальше.

Медсестричка, что выдала ей врачебную тайну, клялась: она все знает совершенно точно. В ту новогоднюю ночь в Западном медицинском центре дежурили две бригады. В каждой врач, акушерка и медсестра. Их команда, незадолго до боя курантов, приняла роды у пациентки Вершининой. Все прошло крайне неудачно, ребенок родился в асфиксии, с тройным обвитием пуповины. Они пытались реанимировать малыша, но тщетно. И именно ей, медсестричке, выпала тяжкая обязанность сказать Полине, что спасти ребенка не удалось.

«Но уже когда я шла в палату, – рассказывала медсестра, – меня вдруг нагоняет доктор. И говорит: «Отбой!» Я, конечно, ничего не понимаю: «Как? Почему?» Они, может, и хотели скрыть, но как, я ведь полностью в теме. Вот и признались. Что сразу после Нового года вторая бригада сделала кесарево бесплатной пациентке, какой-то тетке с улицы. Чуть не бомжихе, но ведь когда с сильными схватками, то отказать даже коммерческий центр не имеет права… И ребенок той не нужен абсолютно, а Полина рыдает, говорит, что не может уйти из роддома без ребенка, а ее муж, разумеется, готов компенсировать все расходы.

– Тебя просто купили! – ахнула тогда Валя.

– Купили, – не стала спорить медсестра. – Но я заходила в твою палату. Разговаривала с тобой, ставила тебе какой-то укол. Я бы тебе сказала, я очень хотела тебе сказать. Но ты, мне показалось, совсем и не переживала. Рассказывала, что новую жизнь решила начать, на курсы секретарей пойдешь… А Полина так радовалась сыну, так его обнимала, так ласкала! И тогда я решила, что все справедливо. А сейчас… – Медсестричка вздохнула: – В общем, ушла я из этого медицинского центра. Устроилась сюда, в больницу. И тебя, когда ты волонтером пришла, сразу узнала. Давно за тобой наблюдаю, вижу, какая у тебя боль в глазах. Только теперь поняла, что не имела я тогда права их покрывать. Но что сделано, то сделано. Я тебе все рассказала, просто камень с души. А ты теперь поступай, как хочешь. Решишь судиться с Полиной, забрать ребенка себе – я готова все подтвердить.

И перед Валей встал выбор. Потребовать экспертизы ДНК, затеять громкий процесс, отобрать ребенка, огорошить, что его родители – не родные. Это будет по меньшей мере жестоко. Тем более что мужа у нее по-прежнему нет и на работе она пропадает сутками – стоит ли вырывать мальчика из привычной обстановки, селить в съемную квартиру (своей не было и пока не предвиделось), бросать на попечение равнодушных нянь?

Она решила в любом случае не спешить. Сначала познакомиться с Полиной, присмотреться к ней. Понять, что та за человек. И если вдруг она окажется достойной матерью, может быть, действительно все забыть. Оставить у нее своего сына. А самой только издали наблюдать за ним. И убеждаться, что у ее кровиночки все хорошо.

– Тут моя профессия очень на руку оказалась, – рассказывала Валентина. – Хорошие секретари – они ведь на вес золота. А у меня к тому времени уже квалификация была высочайшая. Печатаю – триста ударов в минуту, свободный английский, да и общаться я всегда умела. Полина на тот момент работала исполнительным директором в небольшом рекламном агентстве. Секретаря они не искали, но я все равно решила рискнуть. Отправила свое резюме, зарплату попросила смешную. Они клюнули, пригласили на собеседование, а на нем я уж все сделала, чтобы понравиться Полине. Меня взяли в штат – и с тех пор с Полиной мы не расставались. Я, без преувеличения, ее правой рукой стала. И в доме бывала, они меня изредка приглашали. И каких только сил мне стоило не прижимать ее – моего! – сына к груди, а всего лишь играть с ним в машинки… Очень скоро я поняла, что за человек Полина. На первый взгляд – мягкий, сладкий, добрый, понимающий. С ней уютно, ей хочется доверять. Но едва ты расслабишься, она тут же ударит тебя из-за угла… Полина ведь долго ко мне присматривалась, а когда решила, что может на меня положиться, уже ничего не скрывала, ни одной своей подлости. Я и про то знаю, как она тебя, Таня, подставила. И твою, Анаит, историю. И как она со своей сестрой обошлась… И до этого много всего было… Вот и накипело наконец. И я решила – отомстить Полине за себя. И за всех тех, кого она в своей жизни уничтожила.

– Ничего себе – отомстить! Скорее нас всех подставить! – гневно выкрикнула Татьяна.

– Да, – не стала отпираться Валентина, – со стороны выглядит, что я вас подставила. Но я надеялась, что в милиции в конце концов разберутся…

– Ни на что ты не надеялась, – презрительно бросила Татьяна. – Ты просто себя из-под подозрения выводила.

Валентина Георгиевна с вызовом взглянула на Садовникову и произнесла:

– В любом случае оправдываться перед тобой я не буду.

– Конечно, ты нас подставила! – повторила Татьяна. – Специально так подстроила, что мы, все трое, во время убийства в салоне оказались!

– Хочешь – считай так. Но подумай: я ведь Полину не просто убила. Я ее – уничтожила. Вместе со всей ее распрекраснейшей репутацией. Теперь все знают, что она была за человек, только об этом и говорят. В «Ясперс» из милиции приходили, твоими, Таня, мотивами интересовались, подробно расспрашивали про ту Полинину подставу. И про то, как она деньги у тебя, Анаит, вымогала – последние деньги! – тоже теперь все известно. И как Полина сестру из дома вышвырнула, люди опять же знают. Поэтому нет больше замечательного человека и специалиста Полины Вершининой, а есть… есть просто сволочь. Мертвая, правда.

– Спасибо, конечно, Валя, за твою справедливость, – пробормотала Татьяна, – но только меня твоими стараниями едва в убийстве не обвинили. И Анаит – тоже. И Яну.