Книга От хлора и фосгена до «Новичка». История советского химического оружия - Лев Федоров

Л. Д. Троцкий, май 1924 г.,

Московский губернский съезд химиков [61].

После успеха с выпуском опытной партии иприта решения по организации промышленных производств ОВ стали приниматься много легче. Во всяком случае, уже 25 мая 1925 г. после соответствующих армейских обращений президиум ВСНХ СССР — председатель Ф. Э. Дзержинский (1877–1926) — передал Ольгинский химзавод из Анилтреста в Главвоенпром «для экспериментальных работ Химического комитета РВС СССР по ОВ». А 14 июля 1925 г. вышло уже постановление СТО СССР «О передаче Ольгинского химического завода Анилтреста в Главвоенпром», подписанное заместителем председателя СТО СССР А. Д. Цюрупой (1870–1928) [395]. Так этот вопрос решился окончательно.

Рассмотрим далее деятельность руководства страны по ее химическому вооружению, которая осуществлялась в органах власти и управления. В первую очередь речь идет о СТО СССР и двух его подразделениях. Поначалу это было Распорядительное заседание (РЗ) СТО СССР, которому СТО решением от 13 мая 1927 г. предоставил «на правах СТО решать все вопросы обороны страны». Армию в РЗ представляли К. Е. Ворошилов и И. С. Уншлихт. Потом военные дела стал решать специально созданный Комитет обороны (КО) — структура, которая в будущем будет более известна как ВПК (Военно-промышленная комиссия) при правительстве СССР. Вопросы химической войны обсуждались и решались также и в других органах, которым надлежало исполнять решения: в Мобилизационно-плановом управлении (МПУ) ВСНХ СССР, в спецуправлении ВСЕХИМПРОМа ВСНХ, в секторе обороны Госплана, в ГВМУ НКТП, в Комитете по химизации при СНК СССР. И, конечно, когда было необходимо, вопросы переносились в само правительство — СНК СССР. Как видим, и тогда органов управления было очень много.

Следует подчеркнуть, что главным направлением устремлений нашей армии была вовсе не оборона, а подготовка к наступательной химической войне. Именно на это была нацелена вся активность не только руководства Красной армии, но и работавшего с нею в общей связке ОГПУ, в первую очередь ЭКУ ОГПУ. Нижеследующая подборка писем армии-ОГПУ дает лишь отдаленное представление об уровне нажима на власть при подготовке и в начале первой пятилетки и, в частности, на только-только возрождавшуюся промышленность [376].

Из хроники военной осады правительства:

«19 октября 1928 г.

Председателю ВСНХ СССР тов. В. В. Куйбышеву…

Имеющиеся в распоряжении ОГПУ данные указывают на весьма неудовлетворительное состояние нашей мобилизационной подготовки к химической войне. У нас имеется лишь два завода ОВ, с небольшой производительностью. Наша мирная химическая промышленность получила задание по подготовке к производству ОВ лишь в 1928 г… Вопрос об изготовлении ОВ на аппаратуре мирной промышленности нами изучен лишь в отношении небольшой части ОВ…

Применение средств химической борьбы, как это показала война 1914–1918 гг., дает наибольший эффект в тех случаях, когда на вооружение вводятся новые ОВ, против которых имеющиеся у противника средства химической обороны… не действительны.

Приведенные выше данные свидетельствуют о необходимости упорядочения и усиления нашей исследовательской работы по ОВ…

Заместитель председателя ОГПУ Г. Г. Ягода» [376]

«26 апреля 1929 г.

Председателю СНК и СТО СССР тов. А. И. Рыкову

Вопрос о замедлении со стороны органов промышленности приведения в исполнение плана развития производства ОВ обратил на себя внимание РВС СССР еще в декабре 1928 года и побудил РВС обратиться с соответствующим письмом на имя председателя ВСНХ СССР…

В настоящее время все же приходится констатировать, что положение по этому вопросу по-прежнему является неблагополучным. Это обстоятельство было зафиксировано в виде постановления на специальном заседании РВС 22 апреля 1929 г…

Заместитель наркомвоенмора и председателя РВС

И. С. Уншлихт» [376]

«29 августа 1929 г.

Председателю СНК и СТО СССР тов. А. И. Рыкову

…Ввиду того, что и до настоящего времени дело строительства ОВ и обеспечения производства ОВ сырьем и дефицитными материалами, по имеющимся сведениям, находится все в том же неблагополучном положении, представлялось бы желательным получение от президиума ВСНХ СССР сообщения о современном состоянии всего этого дела в целом…

Заместитель председателя РВС СССР С. С. Каменев» [376]

«31 мая 1930 г.

Председателю ВСНХ СССР тов. В. В. Куйбышеву…

Наиболее узким местом по обеспечению мобилизационной заявки НКВМора в настоящее время является химический сектор.

Неблагополучие по химической промышленности констатировано рядом партийных и правительственных постановлений.

Военной химией занимались и занимаются много организаций. В настоящее время большая часть из них сконцентрирована во Всехимпроме ВСНХ СССР. Организационный период военно-химической промышленности продолжается больше двух лет, и на сегодня мы не имеем пятилетнего плана ни по мирной, ни по военной химии…

Прошу вас принять решения о немедленном укреплении мобилизационного аппарата Всехимпрома и о постановке этой важной работы на должную высоту.

Председатель РВС СССР К. Е. Ворошилов.» [376]

Важно, однако, не упускать из виду общий фон этой переписки.

Известно, что в период реализации первого пятилетнего плана (с октября 1928 г. по 1933 г.), когда будто бы складывалось индустриальное могущество страны, на самом деле был совершен скачок к милитаризации экономики за счет ограбления производительных сил страны. Достаточно определенно этот период характеризуют два факта. С одной стороны, в 1932–1933 гг. погибло не менее 10 млн крестьян. С другой, уровень милитаризации промышленности стал таким, что с 1928-го по 1934 гг. число боевых самолетов в СССР выросло на 170 %, артиллерийских систем — на 275 %, танков — почти на 10 000 %. И можно лишь сожалеть, что практически все это богатство было столь низкого качества, что к 1939 г. износило свой ресурс, так и не приняв участия в войне. В общем, руководство армии не только подводило итоги химической составляющей первой пятилетки [91, 288, 687], но и перед началом войны было вынуждено ужесточить подход к оценке качества производимого и хранимого химического вооружения [474].

Итак, как ставилась задача в те далекие годы? В 1930 г. руководители страны полагали, что Красная армия нуждалась на год ведения войны в 110–150 тыс. т ОВ [465]. Через несколько лет эти цифры и уточнились, и подросли: 1933 г. — 151,552 тыс. т ОВ, 1934 г. — 202,486 тыс. т [376].

Документы дают отчетливое представление о фантастических усилиях, предпринятых для решения этой задачи [381, 394]. А чтобы представить себе, сколь агрессивно советское руководство преодолевало отсталость промышленности в отношении выпуска ОВ, достаточно познакомиться с результатами работы так называемого «совещания у члена правления ВСЕХИМПРОМа тов. Шпекторова», состоявшегося 11 января 1931 г. Именно оно дало один из первых толчков системному развитию индустрии химической войны после того, как эти вопросы были сосредоточены в спецуправлении Всесоюзного объединения химической промышленности (ВСЕХИМПРОМа) — зародыше будущего НКХП (МХП). Во всяком случае, намеченные на той встрече планы были наполеоновскими, а ее «протокол», по существу, обрел силу закона [388].