Книга Люди черного дракона - Алексей Винокуров

И дед, и дракон были чем-то похожи. От обоих не имелось никакой пользы в хозяйстве, оба были невозможно древние и любили рискованные шутки. Дед Гурий, бывало, заприметив, что дракон собирается выйти из убежища, поднимал подагрическую ногу и громко пускал ветры. Дракон подскакивал на месте и валился на землю, как бы мертвый от испуга. Дед смеялся, дракон, оживши, поддакивал ему — перхал и тявкал. Шутка эта повторялась из раза в раз и никогда не надоедала двум приятелям.

Неизвестно, сколько бы продолжались эти веселые игры, если бы ходя Василий однажды мягко, но определенно не отказал деду Гурию от дома. Когда Гурий перестал ходить к дракону в гости, тот исполнился мизантропии, заскучал и дня три вообще не показывался на свет, так что стали беспокоиться, не сдох ли он. Однако запаха нигде не было слышно, так что вся теория казалась несостоятельной. К тому же голод не тетка, и на четвертый день дракон все-таки выполз к кормушке. Вид у него при этом был весьма хмурый…

Не прошло и недели, как китаец Бао Ша, или попросту Паша, живший на другом конце деревни, решил украсть дракона. Планом своим он ни с кем не поделился, чтобы не сглазить предприятие, и только ждал удобного случая.

Наконец этот случай настал — ходя Василий уехал в город по делам, оставив на хозяйстве только Настену и дракона. Узнав об этом, китаец Паша неслышно подошел к ходиному дому и стал осторожно засматривать в окна. Другие китайцы, которые это заметили, решили, что он просто подглядывает за моющейся Настеной, и не обеспокоились. Однако Паша вовсе не за Настеной подглядывал, он подстерегал дракона.

Не прошло и часа, как дракон материализовался по привычке из пустоты и подошел к миске, где уже лежала готовая для него рыба. Уткнувшись в рыбу рылом, дракон, ворча и стуча хвостом, стал ее пожирать. Легкой, почти воздушной стопой китаец Паша поднялся по ступенькам в фанзу, прокрался мимо занятой готовкой Настены и схватил дракона, зажав ему ладонью рот, чтобы не позвал на помощь.

Но дракон оказался ухарем и защемил Паше указательный палец. Паша от боли заорал истошным криком и был тут же настигнут на месте преступления. Настена с подоспевшим китайцем Федей спутали его по рукам и ногам и устроили форменный допрос.

Паша воровство свое оправдывал тем, что мать его тяжело больна и ему для лекарства нужны кости дракона, известные своей целительной силой. Эти кости он стер бы в порошок, перемешал с женьшенем и реальгаром и давал старушке пить по часам — в соответствии с древним рецептом.

На самом же деле никакой матери у Паши не было, мать его умерла пять лет назад в далеком городе Шаосине. Но, когда его приперли к стене, он и тут не смутился. Паша чрезвычайно убедительно заявил, что, поскольку мать его умерла, дракон ему нужен был как раз для ее воскрешения.

— Как же ты драконом собирался воскресить мертвого? — удивился ходя Василий. — Я таких рецептов не знаю.

Паша снисходительно объяснил, что верному средству воскресить старушку научил его старый каббалист Соломон — отец первого на Амуре голема Мойшке. При очной встрече Соломон, однако, заявил, что ничему он Пашу не учил и вообще видит эту китайскую морду в первый раз.

В конце концов после долгого разбирательства Паше присудили сорок палок и штраф, но даже и под палками он клялся, что украсть дракона хотел из самых лучших побуждений.

Тяпнутый палец, однако, говорил об обратном. Он посинел, помертвел и вскорости вовсе отгнил. Паша этим очень гордился, при каждом удобном случае демонстрировал всем пустое место на руке и говорил, что потерял палец в героической схватке с драконом. Это, пожалуй, была единственная правда изо всех его брехливых историй, но знали об этом только жители поселка Бывалое.

Однако не все драконовые битвы кончались славной для него викторией — случались и чувствительные поражения. Так, однажды Настена и ходя уехали в город по делам и задержались там дольше, чем хотели. Дракон за это время подъел всю провизию, оголодал и пришел в плохое расположение духа. Тут, на беду, в дом заглянул китаец Федя, который думал, что ходя уже вернулся. Дракон скользнул к Феде, разинул пасть и полез на него, цепляясь коготками за одежду — чтобы проглотить. Но Федя оказался не лыком шит — схватил дракона за еврейские бакенбарды и ударил коленом в морду, выбив два зуба. Дракон, истекая бледной юшкой, уполз и спрятался за ширмой, откуда весь вечер стонал и жаловался на непонятном языке.

Федя же поднял выбитые зубы и унес их с собой как трофей, а позже вставил в медную оправу и носил на руке.

Между тем медведей никто не отменял — они продолжали каждую ночь выходить к деревне из лесу, ложиться под дверями, реветь и плакать, словно дети. Но люди ничем не могли им помочь, разве что по утрам выстрелами прогоняли обратно. Впрочем, это помогало мало или совсем никак, теперь медведи ходили по деревне даже днем. И хотя злобы они не проявляли, вели себя смирно, только дрожали исхудавшей шерстью и плакали крупными собачьими слезами, детей на улицы все-таки выпускать перестали.

На счастье или на беду, амазонки, отличавшиеся твердым нравом и боевитостью, решили все-таки докопаться до причины медвежьего безумия. Они отправили в лес свой отряд, только совсем небольшой, состоявший из двух человек — старосты Елены и юной охотницы Ирины, которая по части стрельбы могла дать фору даже и лучшему в селе охотнику Евстафию. Шли они по лесу тихо, скрытно, следов старались не оставлять, для чего надели на ноги медвежью шерсть. Эти ли хитрости или просто везение в конце концов и вывели их на цель.

Неожиданно для себя амазонки оказались на большой поляне и почти нос к носу столкнулись с тигриным семейством. Тигр, тигрица и маленький мохнатый тигренок стояли, оскалив желтые зубы и прижав уши к голове. На охотниц они даже не посмотрели, взгляды их были направлены на другую сторону поляны, где изящно гарцевало необыкновенное существо, подобных которому не знала уссурийская земля.

Существо было все белое, размером в лошадь, с лошадиной же мордой, но с хищными тигриными лапами и острыми зубами. Между ушей у него рос длинный черный рог. Тигр и тигрица негромко рычали, прикрывая тигренка. Оборвав причудливый танец, страшилище подскочило к хищникам вплотную, ударило тигрицу по морде когтистой лапой и отшвырнуло в сторону, а тигра поддело рогом и бросило вверх, на еловые ветки, которые с хрустом проломились под ним и рухнули на землю. Чудовищная кобыла тряхнула гривой, оскалила зубы, повернулась к тигренку — тот завизжал и попятился…

Потрясенные амазонки открыли беспорядочную пальбу по химере, и она, махнув рогом, умчалась в чащу, оставляя на земле капли горючей черной крови. Конечно, надо было пойти по следам и добить монстра, но амазонок обуял такой ужас, что они бросились прочь сломя голову и вскорости были уже дома.

Вся эта история произвела на гордых и бесстрашных женщин такое впечатление, что они презрели старые обиды и пришли советоваться к деду Андрону. Однако тот ничем им не помог и ничего не смог ответить внятного, он и сам ничего не понимал.

И только китаец Федя, услышав описание страшилища, определил его с ходу.