Книга Александр Великий. Дорога славы - Стивен Прессфилд

Нужды армии вышли на первое место, причём о животных следовало позаботиться в первую очередь, даже раньше, чем о людях. Без лошадей, мулов и ослов войско в состоянии двигаться лишь со скоростью пешехода, да и много ли унесёт с собой солдат на собственной спине? Немало средств потребовалось для обеспечения постоянно действующих канн ион снабжения, связавших порты Азиатского побережья юродами Эллады и Македонии, где размещались гарнизоны Антипатра. На складах накапливались припасы и амуниция для предстоящего наступления. Имелись и другие статьи расходов: подкуп врагов, помощь друзьям, поощрение союзников, оплата услуг лазутчиков и проводников, дары и подношения правителям дружественных земель, игры и жертвоприношения. Солдаты заслужили отдых, а что за отдых, если нет денег? Недавно женившиеся получают отпуска и отправляются домой на побывку: таких набирается шестьсот человек, включая Коэна, Любовного Локона и Счетовода. Им выпадает счастливая возможность провести зимние месяцы с жёнами, а затем вернуться по весне и строй и ждать появления на свет наследников.

Выплата жалованья солдатам и награждение отличившихся — это святое дело. Этим вопросам я уделяю больше внимания, чем чему бы то ни было, не считая разведки и подготовки к грядущему походу. Необходимо, чтобы военная добыча распределялась справедливо: ни один храбрец не должен остаться без награды, так же как ни один трус — без наказания. Большое значение имеет и моральное поощрение. Я ввёл в практику награждение царскими благодарственными письмами. В Лидии, в городе Сарды, где армия делает остановку, чтобы сосредоточить силы перед дальнейшим наступлением, я привлекаю к работе не менее сорока писцов, которые трудятся посменно, записывая тексты под мою диктовку. Разумеется, армия слишком велика, чтобы предводитель мог знать имена и заслуги каждого солдата, однако каждый день я надиктовываю именные указы, касающиеся тридцати-сорока воинов. Добытые у противника золотые чаши и серебряные кубки становятся достоянием тех, кто проливал кровь за своего царя и наше общее дело. Если получается, я вручаю награду лично, в противном же случае она вручается солдату вместе с моим благодарственным письмом, которое он может отослать домой, где оно станет предметом гордости отца и матери и будет храниться как семейное сокровище.

На Эгейском побережье прекрасные виноградники, и всякий раз, когда я нахожу вино, приходящееся мне по вкусу, кто-нибудь из отличившихся командиров получает от меня кувшин и записку следующего содержания: «Александр нашёл это вино великолепным и желает, чтобы его друзья разделили с ним полученное удовольствие».

Мои воины никогда не видят меня спящим. Я встаю задолго до общего подъёма и продолжаю заниматься делами, когда все уже отошли ко сну. Когда воины пьют вино, я выпиваю с ними, когда танцуют, я присоединяюсь к хороводу. Но, даже засидевшись за вином допоздна, я возвращаюсь в свой шатёр твёрдой походкой, и все мои командиры это видят. Я без жалоб переношу палящий зной, ночую, если требуется, на земле, по-походному подстелив плащ, и постоянно упражняю своё тело.

Что же касается сокровищ, то всем моим соотечественникам ведомо: я оставляю себе лишь редкие памятные трофеи вроде прекрасного коня или дивной работы доспехов, основные же средства полностью отдаю на нужды армии и нашего великого дела.

При этом я не могу не думать о Дарии.

Владыка Азии остаётся в Вавилоне, в восьми тысячах стадиев к востоку. Следует ли нам устремиться туда или ждать, когда он выступит против нас сам? Где мы встретимся? Когда? С какими силами?

В нашей стране есть игра под названием «Убить царя». В неё играют две команды мальчиков верхом на лошадях на поле с ограничительными линиями с каждого края. Паренька с мячом называют «царём». Он пытается прорваться сквозь ряды соперников и доставить мяч за их линию. Если ему это удаётся, его команда побеждает. Если же его сбрасывают с коня, «царь» объявляется убитым и победа присуждается сопернику. Великая стратегия войны против Персии немногим сложнее этой детской забавы.

Всё сводится к одному.

Убить царя.

Ночь за ночью, по мере того как мы продвигаемся вдоль побережья, я и мои полководцы собираемся вокруг стола с картой, изучая планы местности и донесения разведки, доклады о видах на урожай и сообщения, поступающие из вражеского тыла от тайных лазутчиков. Кратер, наиболее воинственный из моих командиров, призывает нанести немедленный удар в сердце неприятельских владений, по Вавилону и Сузам, где Дарий хранит основную часть своей казны и где почти наверняка собирает новую армию.

— Надо разделаться с ним прежде, чем он успеет набрать такое войско, что мы не сможем с ним справиться, — горячо убеждает Кратер.

Парменион, старейший и опытнейший из полководцев, опасается столкновения с неисчислимыми воинствами Востока.

— Александр, стоит ли искушать небеса? Не лучше ли удовлетвориться плодами побед, уже дарованных нам Всемогущим Зевсом? Никому доселе не удалось приобрести в Азии столь обширные владения. Если Дарий согласится уступить их тебе, почему бы не заключить мир?

Каждую ночь сторонники различных стратегий спорят до хрипоты, хотя окончательное решение так и так предстоит принимать мне. У моего отца я научился подбирать для каждого важного заявления наиболее подходящий момент. Вот и сейчас я делаю его в именины Пармениона, день, который македонцы празднуют так же, как эллины день рождения. Это позволит и оказать честь старейшему из полководцев, и дать ему ощутить проходящие годы. Мы пьём вино, едим мясо, и разговор ведётся на равных. Я выступаю со своим мнением не как царь, но как один из товарищей по оружию.

— Друзья мои, обдумывая кампанию против Дария, мы не должны упускать из виду одну непреложную истину: он правит не нацией, а империей. Ему служат не друзья и союзники, а подданные. И управляет он ими даже не столько силой оружия, сколько с помощью укоренившегося в умах мифа о его непобедимости. По существу, мы ведём войну не с царём царей, а с этим мифом.

Боюсь ли я несметных полчищ Дария? Ничуть! Пусть, если захочет, приводит с собой хоть половину Азии. Чем больше войск поведёт он за собой, тем больше отяготит себя и своих военачальников обозами и вопросами снабжения. Я хорошо запомнил поучение отца: не имеет смысла собирать войско больше, чем то, которое способно полностью перейти из одного лагеря в другой в течение одного дня. Такова наша армия: сорок с небольшим тысяч человек. Пусть войско Дария растянется от горизонта до горизонта. Это лишь сделает его неуправляемым, и, когда мы нанесём удар в самое сердце, оно разбежится, как если бы состояло из зайцев.

А тебе, друг Кратер, и остальным рвущимся в бой молодым командирам я скажу следующее: сколь бы ни казался заманчивым бросок в сердце вражеской державы, мы от него воздержимся. И вот почему: если мы появимся под стенами Вавилона, не развеяв мифа о непобедимости Дария, город окажет нам упорное сопротивление. Перед нами встанет необходимость осаждать твердыню, стены которой имеют в длину четыреста стадиев и достигают в высоту девяноста локтей. Но стоит нам одолеть Дария в открытом сражении, и Вавилон сам откроет перед нами свои ворота.