Книга Батый. Хан, который не был ханом - Роман Почекаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Из опустошенных в 1237-1242 гг. стран только Русь осталась под татарским владычеством», — писал В.В. Бартольд [Бартольд 2002а, с. 497]. Заявление несколько преувеличение, хотя, в силу авторитета этого выдающегося ученого, долгое время воспринимавшееся как непреложная истина, подлежащая проверке...
Бату после завершения западного похода отнюдь не лишился всех европейских территорий, оказавшихся под его властью в результате завоеваний. Его войска покинули лишь Венгрию, позволив Беле IV восстановить управление над основной ее частью. Но под властью наследника Джучи остались бывшие владения венгерских королей — Пруто-Днестровское междуречье к юго-востоку от Карпат [Егоров 985, с. 33]. Оставлены были наместники Бату и в Болгарии, где монгольское владычество просуществовало до начала XIV в.; кульминацией его стало вступление на царский трон Болгарии Джуке, сына Ногая и праправнука Чингисхана (прав. 1299-1301). Только после его свержения и убийства Болгария вернула независимость [Веселовский 1922, с. 56-57; Хара-Даван 1996, с. 245-250]. Земли Молдавии и Валахии оставались под сюзеренитетом Джучидов вплоть до середины XIV в. [Русев 1999]. Вильгельм де Рубрук, посетивший Бату в 1253 г., сообщает: «От устья Танаида к западу до Дуная все принадлежит им; также за Дунаем, в направлении к Константинополю, Валахия, земля принадлежащая Ассану [болгарский царь Михаил Асен, 1246-1257. — Р. П.], и Малая Булгария до Склавонии — все платят им дань; даже и сверх условленной дани они брали в недавно минувшие годы со всякого дома по одному топору и все железо, которое находили в слитке» [Вильгельм де Рубрук 1997, с. 89; ср.: Мыськов 2003, с. 42). По мнению Э. Хара-Давана, Бату оставил в Болгарии молодого, но якобы уже успевшего проявить свои полководческие таланты Ногая [Хара-Даван 1996, с. 245], правда, мнение это не подкрепляется ссылками на источники. Другие исследователи придерживаются более правдоподобной точки зрения, что первоначально европейские владения Джучидов могли находиться под управлением предка Ногая — его деда Бувала или отца Татара, а затем эти области унаследовал сам Ногай, который впервые упоминается в источниках только в 1260-е гг. — эпоху правления Берке [Веселовский 1922, с. 3 и след; Сафаргалиев 1996, с. 313; Трепавлов 1993, с. 89].
Как упоминалось выше, сразу по возвращении из Венгрии Бату вынужден был подавлять мятеж только что покоренных народов Поволжья. Вероятно, и позднее в отдельных областях Волжской Булгарии продолжали вспыхивать отдельные выступления. В течение всего своего правления Бату так и не подчинил окончательно северокавказские племена — аланов, черкесов и др.: их подчинение завершил уже в конце 1270-х гг. его внук Мунке-Тэмур.
Сложная ситуация складывалась в Крыму. Если степные зоны полуострова достаточно быстро и без особого сопро-явления были подчинены власти Бату и заселены монголами и кипчаками, то южное побережье, имевшее давние земледельческие и торговые традиции, древние города и многочисленные международные связи, в течение ряда лет находилось в противостоянии с монголами. Быстро оправившись после рейда 1239 г., местное население стало вытеснять монгольских наместников, скорее всего, при поддержке итальянских торговых республик— Венеции, Генуи и Пизы. Действия, например, жителей Сурожа в конце концов завершились невиданным успехом. Сохранилось свидетельство участника событий: «В тот же день (27 апреля 1249 г.) очищено от татар все... и счел севаст (правитель) народ… и праздновал торжественно». С этого времени Бату был вынужден ограничить зависимость Сурожа от Улуса Джучи лишь уплатой дани [Пашуто 1956, с. 162].
Своеобразным государственно-правовым статусом обладало население Северного Причерноморья. Этими землями западного похода монголов владели частично кипчаки, частично — Трапезундская империя. Фактически же население этих областей жило по международным обычаям, сочетавшим в себе нормы византийского, мусульманского и Зычного степного права [см.: Ибн Биби 1927, с. 64-66; Якобсон 1973, с. 80-82]. Согласно сведениям Вильгельма Рубрука, эти территории тоже попали под власть Бату: «На севере этой области находится много больших озер, на берегах которых имеются соляные источники; как только вода их попадает в озеро, образуется соль, твердая, как лед; с этих солончаков Бату и Сартах получают большие доходы, так как со всей Руссии ездят туда за солью, и со всякой нагруженной повозки дают два куска хлопчатой бумаги, стоящих пол-иперпера. Морем также приходит за этой солью множество судов, которые все платят пошлину по своему грузу» [Вильгельм де Рубрук 1997, с. 91]. По-видимому, власть правителя Улуса Джучи в этих областях, как и в Суроже, ограничивалась взиманием с них налогов и сборов.
Когда же Иреджа черед наступил,
Ему во владенье отец уступил
Иран и Страну копьеносных бойцов,
Престол и венец миродержных отцов.
О политике Бату в Иране известно не очень много: только несколько персидских источников содержат краткие сведения о его интересах в этом регионе.
Так, Джузджани сообщает: «В каждой иранской области, подпавшей под власть монголов, ему (Бату) принадлежала определенная часть ее, и над тем округом, который составлял его удел, были поставлены его управители. Все главари и военачальники монгольские были подчинены ему (Бату) и смотрели на него, как на его отца Туши» [СМИЗО 1941, с. 15]. И действительно, еще Джучи назначил первого монгольского наместника в Хорасане — Чин-Тимура. Последний до самой своей смерти был верен своему патрону и его преемнику Бату, стойко пресекая попытки других монгольских правителей как-то повлиять на него в ущерб интересам правителей Улуса Джучи. Одну из таких попыток предпринял нойон Чормагун, который, отправляясь в поход на Кавказ, потребовал именем великого хана Угедэя, чтобы Чин-Тимур передал свои полномочия Тайир-нойону, а сам с войсками присоединился к нему, Чормагуну, в походе. Чин-Тимур не подчинился и отправился к самому Угедэю. Он не прогадал: великий хан оказал Чин-Тимуру всяческие милости и предписал Чормагуну оставить его в покое. Чин-Тимур продолжал представлять интересы Бату в Хорасане вплоть до своей смерти в 633 г. х. (1235/1236 г.) [Juvaini 1997, р. 486-488].
Сразу же после его смерти влияние Бату в Иране подверглось угрозе. Пока великий хан не утвердил преемника Чин-Тимура, власть получил Нозал (у Рашид ад-Дина — Бенсил), монгольский чиновник, которому к этому времени перевалило за сотню лет. Он не был ставленником Джучи и его сына, и потому сторонники последнего заняли выжидательную позицию, а доверенное лицо Бату — Шараф ад-Дин Хорезми выехал к правителю Улуса Джучи для получения указаний по поводу дальнейших действий [Juvaini 1997, р. 488; Рашид ад-Дин 1960, с. 46].
Вскоре власть в Хорасане получил пользовавшийся доверием Угедэя нойон Коркуз, кандидатура которого не устраивала Бату. И, видимо, по его указанию сторонники Джучидов предприняли попытку заменить Коркуза Эдгу (Онгу)-Тимуром, сыном Чин-Тимура. За это взялись Шараф ад-Дин, возвратившийся в Хорасан, и Кул-Пулад, бывший помощник Чин-Тимура. Заговорщики отправились к Угедэю, который вызвал к себе и Коркуза. При проезде через Бухару Кул-Пулад был убит ударом кинжала по приказу местного правителя Сайн-Мелик-шаха — сторонника Коркуза. Других оронников Бату также преследовали неудачи: когда Угедэй соизволил почтить своим присутствием Эдгу-Тимура, устроившего по этому случаю пир, ветер свалил одну из опор шатра, и ханская наложница получила увечье. Это отнюдь не улучшило расположение Угедэя к ставленнику Бату. «Так как ты находишься в зависимости от Бату, то я пошлю твое показание, Бату знает, как лучше с тобой поступить», — заявил великий хан Эдгу-Тимуру. Но его решение не понравилось всемогущему везиру Чинкаю, который возразил: «Судьей Бату является каан, а это — что за собака, что для его дела нужно совещание государей? Пусть этим ведает каан». Как видим, Чинкай посягнул на право наследника Джучи судить собственного подчиненного, а следовательно, и защищать его. Правда, Угедэй решил не обострять отношения с племянником и простил Эдгу-Тимура, но вместе с тем оставил наместником Хорасана Коркуза, на волю которого передал всех жалобщиков. Восторжествовавший наместник заключил своих недругов в колодки и подверг публичной порке. Впрочем, великий хан все же пошел на некоторые уступки Бату: везиром при Коркузе он назначил Шараф ад-Дина, ставленника Бату. Возвращаясь из Каракорума, Коркуз остановился у Тангута, брата Бату, вероятно, демонстрируя желание примириться, с Джучидами. Но, прибыв в свои владения, тут же бросил Шараф ад-Дина в темницу и назначил везиром некоего дехканина Асил ад-Дина. В результате Хорасан на некоторое время был полностью выведен из-под контроля Бату [Juvaini 1997, р. 494-502; Рашид ад-Дин 1960, с. 47-48].
