Книга Князь Благовещенский - Виталий Останин

– Что по маньчжурскому послу? Помог тебе Самойлов?

– Немного помог. На триаду вышли, поговорили с посредником. По мелочи, ничего конкретного, но кое-какие зацепки появились.

И я замолчал. Надо бы было говорить, как-то держать князя в курсе расследования и всплывающих фактов (в нужном окрасе), но… Далее начиналась очень уж зыбкая почва. Если обобщить, я должен был убедить князя, что посла заказали москвичи, которые хотели заполучить акции моста. Что в деле замешаны якуты, желающие иметь свой торговый хаб в пятикилометровой зоне от международной транспортной развязки. Что в княжестве действует банда торговцев детьми и крышует оную его воевода. Наверняка еще и его старый друг. А вот обер-секретарь тут вообще ни при чем! Вот только как это сделать?

Князь мое молчание воспринял по-своему. Люди, кстати, всегда так делают. В смысле, трактуют любые события не в свете внешних факторов, а прогоняя их через фильтр собственных мыслей, чаяний и переживаний. И получают на выходе выводы, которые совершенно не вяжутся с происходящим предметом. Я вот замолчал, потому как не знал, что сказать и мучительно искал выход из тупика, а Николай Олегович решил, что я на него обижен.

Так и спросил:

– Ты до сих пор обиду на меня носишь?

Это он о чем? А! Он же Игоря в наследники прочил, да потом сына родил. Не мог же он не понимать, как того подобное решение заденет. И сейчас, выходит, спрашивает примерно вот что: «Не решил ли ты, племянничек, слить расследование из-за застарелой обиды на дядьку?»

– С чего вы решили, Николай Олегович?

– Да с того, что раньше ты меня наедине только дядькой звал или Колей! И подшучивал постоянно… И еще… Много еще чего!

Глаза у князя были печальные. К бабке не ходи, его чувство вины перед племянником глубже Марианской впадины. Но губы плотно сжатые, что как бы намекало, что с этим моральным грузом он справится. И поступит так, как следует поступить.

– Так не пятнадцать лет уже! – с намеком на улыбку отозвался я. Чего ж делать? – Как-то несообразно «дядьколить».

А потом, будто получив вдохновение, заговорил по-другому. С напором. Спасибо тебе, двойник!

– Но если хотите обсудить не творимые в княжестве преступления, а наш разлад, то извольте. Да! Была обида! И сильная была обида, так я вам скажу! Я ведь успел на себя княжество примерить и другого будущего не знал! А тут – нате здрасте – наследник! А ты, Игорек, в сторонку отойди и под ногами не мешайся! Нужен будешь – позовем! Ну мало ли, вдруг у Антона Николаевича царский дар не проснется? Это вы хотели услышать, дядя Коля? Ну вот, слышите! Стало легче?

Он смотрел на меня все теми же глазами сенбернара. А вот линия губ стала мягче. Будто он удар получил и сейчас рот откроет, выдыхая беззвучное «О». Видать, и правда назрел у дядьки с племянником этот разговор. Но Игорь молчал, предпочитая пестовать свою обиду и готовить удар возмездия, а князь не решался начать. Или начинал, но не заканчивал. У родных людей такой сплошь и рядом.

– Но мне, как я уже говорил, не пятнадцать лет! Понимание имею о долге, о пользе и о роде. Не скажу, что обида ушла – это враньем будет! Нет, нет, да и высунет голову! Но это эмоция человеческая, понятная. И управляемая вполне. Для потомка княжьего рода – точно! Так что на себя одеяло тянуть я не собираюсь! Антошке княжить – значит, за его плечом встану, как сейчас за вашим стою! И хватит уже эту тему поднимать!

В завершение своего якобы эмоционального выплеска я даже вскочил на ноги, заставив задетый столик с завтраком закачаться, а чашки и плошки на нем – задребезжать. И откуда у меня в голове все эти слова и обороты? Старые, пыльные, явно книжные, но определенно – верно примененные к ситуации!

Князь поднялся вслед за мной. Медленно. Долгую секунду смотрел на меня, заставляя усомниться в верности избранной по наитию стратегии. После чего шагнул вперед и стиснул меня в объятиях.

– Мужем мы тебя с сестрой воспитали. – глухо проговорил он, отодвигая от себя. – Не стыдно будет брату в глаза глянуть, когда час придет.

Он явно сдерживал слезу, этот пожилой, но все еще крепкий мужчина. Непроницаемый на людях, но болеющий сердцем за разлад с близким родственником. Мои слова стали настоящим бальзамом, боль эту унявшим.

Я тоже кивнул. Сдержанно, как и положено мужчине в неловкой ситуации. Будто бы тоже под горлом стояло что-то хриплое, клокочущее и пацанячье. Сжал в ответ его плечо и, глядя в сторону, сел. Вот где умение лицедействовать пригодилось, кто бы подумать мог! Хотя, если честным с собой быть, не вполне я играл. То есть, играл, но не на сто и даже не на пятьдесят процентов. На этот короткий момент семейного разговора я будто сам стал настоящим Игорем. Племянником, обер-секретарем и все такое. Остро жалеющим отчего-то, что князь во мне ошибся. И перед братом (что с ним, кстати, стряслось?) ему все же будет стыдно.

– К нашим баранам. – в голос я добавил немного скованности. Очень уместной после такого разговора. Будто бы не было ничего такого сопливого. Сидели себе мужчины, говорили о важных делах, да отвлеклись на шутку. – Я сегодня планирую доработать след триады. Но пока у меня убеждение, что не все там так просто, как сменщик отравленного посла говорит.

– Поясни. – князь тоже сел и теперь с отсутствующим выражением на лице намазывал тост джемом.

– Не могу пока – просто нечего сказать. Интуиция говорит, что в шкатулке этой не одно дно. И, возможно, даже не два.

– И чья эта многоходовка? Минцы?

Как всякий облеченный властью человек, князь был благосклонно настроен на разного рода заговоры и интриги. Готов, то есть, был к тому, что я сказал.

А, была не была! Все одно московский след вскрывать придётся рано или поздно! Рискнем!

– Я могу ошибаться, но кое-что указывает на Бестужева.

– Москвичи?

Надкусанный тост был аккуратно отложен и Николай Олегович сделал большой глоток остывшего уже чая.

– Похоже на то. Но – без доказательств.

– На чем основываешь?

– Мост.

– Мост. – князь кивнул с удовлетворением, будто ждал именно этого ответа. – Конечно, мост. Знаешь, я ведь вчера полдня просидел за документами по объекту. И кое-что мне странным показалось.

– Что? – внутри разлился холод, будто в ботинках у меня стояла стылая болотная вода.

– Подрядчиков много сменилось. Начали с одного пула, а к завершению строительства уже с третьим подходим. Из первых, считай, никого не осталось. С чего бы такому быть?

Фуф! Не вскрыл пока махинации своего племянника. Хорошо он все запрятал. Ведь полагал вернуться и под княжескую руку не попасть. Но на след встал.

– Если за рабочую версию взять, что отравили посла не по приказу минцев, а москвичей, то можно предположить, что тот узнал что-то и от него поспешили избавиться. Например, проявил чрезмерный интерес к ротации подрядчиков на объекте. А затем и на меня напали, побоявшись того же.