Книга Россия и Китай. 300 лет на грани войны - Игорь Попов

«… Во всяком случае, наше правительство никогда не допустит Россию до каких-либо территориальных захватов в Маньчжурии; что же касается маньчжурских портов, которых нам, вероятно, придется лишиться впоследствии, то мы не видим причины, по которой мы должны уступить их России, а не какой-либо другой державе — например, Англии».

Китайская позиция на переговорах в какой-то степени спровоцировала и соответствующую реакцию Н.П. Игнатьева, занявшего твердую, наступательную позицию. Стремясь сбить спесь с китайского представителя, российский посланник «объяснил ему, что при ведении переговоров с такой великой державой, как Россия, всякие воинственные выходки неуместны и неприличны». «Гранича с Китаем на протяжении 7 тысяч верст, — говорил уполномоченный, — России легче, чем всякой иной морской державе, нанести Китаю сильный и чувствительный удар когда угодно и куда угодно».

В обстановке роста антииностранных настроений внутри страны цинское правительство в январе 1859 года официально отказалось от приема русских инструкторов в Пекине, а в апреле того же года — от ружей и пушек, предложенных ей Е.В. Путятиным.

Оценивая уроки русско-китайских контактов по военным вопросам в этот период, барон А. Буксгевден впоследствии писал: «Это первое совещание с китайцами обнаружило всю неудовлетворительность отношений, установившихся между обоими государствами. Оно вполне убедило Игнатьева, что китайцы нас не уважают, не боятся и считают за коварных, беспокойных и несмелых соседей; мнение, которое они составили себе о нас, благодаря действиям, совершенно с нашей стороны неправильным.

Беспрестанно уверяя их в неизменности нашей двухвековой дружбы и ничем не подтверждая этих уверений, мы требовали с их стороны важных и крупных уступок в нашу пользу, угрожали им в случае неисполнения наших требований войной, но вместе с тем не прибегали к помощи пушек, как то непременно сделали бы англичане, а ограничивались пустозвонными фразами, никакой цены не имеющими.

Чтобы заставить китайцев уважать нас и бояться, надо было прежде всего показать твердость в своих действиях».

Несмотря на неудачи в попытках России претворить в жизнь конкретные военные проекты помощи Китаю, эти планы в российской столице полностью не отбрасывались.

Сложные и длительные переговоры, которые вел Н. Игнатьев в Пекине, проходили на фоне продолжающейся второй «опиумной» войны Англии и Франции с Китаем. 25 июня 1859 года у крепости Дагу (Таку) произошел бой между китайской береговой артиллерией и морской эскадрой англичан, вошедшей в Печилийский залив во главе с посланником Брюсом для ратификации Тяньцзиньского договора. Требование англичан пропустить в Тяньцзинь военные корабли китайской стороной было отвергнуто, однако это не остановило Брюса.

Попытка морской эскадры проложить себе путь силой кончилась полной неудачей: все 13 кораблей получили серьезные повреждения, причем два были взорваны, один — потоплен, три получили подводные пробоины, но были спасены. Морской десант англичан силой 1200 человек потерпел тяжелое поражение при штурме береговых сооружений китайцев. 8 офицеров были убиты, 27 — ранены, в том числе тяжело ранен был адмирал Гон. 430 английских солдат были выведены из строя.

Англичане и французы, следя за развитием отношений России с Китаем и оценивая миссию Н. Игнатьева, подозревали, что Россия оказывает Цинскому Китаю военную помощь. В Англии были уверены в том, что в тот момент российско-китайские связи в военной сфере могли быть объективным ответом этих стран на внешнеполитические вызовы. В связи с инцидентом у Дагу 25 июня 1859 года появились слухи о российском военном участии в обороне китайской крепости. Барон А. Буксгевден в связи с этим отмечал:

«Хотя китайцы и не приняли предложенного Россией оружия, от которого потери англичан были бы еще значительнее, в Англии все были уверены, что русские управляли китайской обороной, а в шанхайской газете появилась даже статья, подтверждавшая, что англичане видели русских на батареях, слышали возгласы на русском языке и что многие англичане были ранены пулями от русских штуцеров».

В июне 1860 года английские и французские войска начали военные действия на Ляодунском полуострове и в Северном Китае. 25 августа они захватили Тяньцзинь. 21 сентября на мосту Балицяо около Пекина произошло решающее сражение, в результате которого маньчжуро-монгольская конница была разбита англо-французской артиллерией. Войска европейских держав вошли в Пекин и подвергли его ограблению и разрушению.

В октябре 1860 года князь Гун заключил с представителями Англии и Франции Пекинские конвенции, которые подтверждали условия Тяньцзиньских договоров и налагали на китайскую сторону дополнительные обязательства. Избежать еще больших дипломатических и политических потерь помогла Цинам посредническая деятельность Н. Игнатьева.

Посредническая миссия Н.П. Игнатьева имела серьезное значение не только для урегулирования взаимоотношений европейских держав с Китаем, но и для укрепления позиций России на Дальнем Востоке.

В мае 1860 года российский посланник получил долгожданные инструкции из Петербурга. Предписывая внимательно следить за действиями Англии и Франции, Н. Игнатьеву указывалось на необходимость «действовать совместно с американским посланником в том же духе, в каком действовал граф Путятин в 1858 году, стараться принять на себя роль посредника и отнюдь не давать войне принять такие размеры, которые грозили бы царствующему дому свержением с престола. Иметь в виду, что замена Маньчжурской династии Китайской была бы крайне невыгодна нашим интересам. Перенесенный из Пекина на юг центр тяжести китайского правительства неминуемо вышел бы из-под влияния России и подпал бы под власть морских держав, главным образом — Англии».

В ходе встреч с китайскими уполномоченными для переговоров Н.П. Игнатьев неоднократно пытался убедить их принять условия России, касающиеся разграничения в Приамурье, в обмен на содействие и даже помощь в переговорах с европейскими державами. Еще до поездки на встречу к союзникам Игнатьев словесно передал китайским уполномоченным свои условия: «1) на Амуре, Уссури, морском побережье русские власти будут действовать на основании нашего понимания Айгуньского договора, а не китайского лжетолкования; 2) прекращение китайцами торговых сношений с Россией почтется ею за объявление войны и 3) если китайское правительство согласится на сделанные русским посланником предложения, он останется со своей эскадрой в Печилийском заливе для того, чтобы оказать в случае нужды дружественное содействие в пользу богдыхана во время переговоров с иностранными послами».

Неоднократно Н. Игнатьев пытался убедить китайцев: «Вы очевидно не понимаете той пользы, которую может оказать Вам Россия. Мы искренне желаем содействовать Вашему примирению с иностранцами, от чрезмерных требований которых мы хотели бы Вас оградить, но Вы совершенно не цените нашего благорасположения к Вам».

Выполняя взятую на себя миссию посредника, Н.П. Игнатьев быстро установил тесный, дружеский контакт с представителями США и Франции, а затем и Англии. Он сразу уведомил их: «Обязанный на основании полученных мною инструкций употребить все усилия к тому, чтобы привести дела к миролюбивой развязке и убедить китайское правительство исполнить обязательства, принятые им пред Англией, Францией и Соединенными Штатами, я, с самого приезда в китайскую столицу, приложил все старания к тому, чтобы достичь намеченной цели, но, к несчастью, они не имели успеха. События прошедшего года изменили взгляды и течение мысли в Пекине и бессмысленное упорство главнейших мандаринов лишь усилилось.