Книга Тюрки. Двенадцать лекций по истории тюркских народов Средней Азии - Василий Бартольд

Хорезмшах в это время продолжал войну с неверными, но направлял свои удары против менее сильных и организованных врагов — кипчаков в местности к северу от Сырдарьи. Здесь, около Иргиза, произошло более или менее случайное столкновение между хорезмийским войском и монголами под предводительством Джучи, преследовавшими остатки мергитов.

Несмотря на свои неудачи, хорезмшах продолжал мечтать о славе мирового завоевателя, надеялся со временем овладеть Китаем и потому был огорчен известием о взятии в 1215 году Чингисханом Пекина. Чтобы проверить это известие и вообще собрать известия об успехах Чингисхана, им был отправлен посол Беха ад-дин Рази, заставший Чингисхана еще в Китае. Рассказ об этом посольстве передается историком Джузджани[130] со слов самого посла и не вызывает никаких сомнений; следовательно, не халифом Насиром, а самим хорезмшахом было отправлено посольство к монгольскому завоевателю.

Известно, как сложились дальнейшие события, как к Чингисхану, независимо от посольства, пришел из государства хорезмшаха торговый караван, как потом были отправлены из Монголии ответное посольство и ответный караван, как хорезмшах принял посольство и потом ночью отдельно посла-хорезмийца, Махмуда, и как купцы, все мусульмане, были перебиты в пограничном городе владений хорезмшаха Отраре. Особенно характерно требование хорезмшаха, чтобы Махмуд, как хорезмиец, признал себя естественным подданным султана и сообщил ему все нужные сведения о государстве Чингисхана. С точки зрения современного европейца, такое требование кажется вполне естественным, и, например, английское правительство не поколебалось бы предъявить его ко всякому англичанину, который бы случайно находился на службе в стране какого-нибудь дикого или полудикого народа; но средневековые мусульманские купцы не считали себя связанными с правительством тех областей, откуда они вышли, и не видели основания содействовать осуществлению воинственных планов мусульманских государей. Очень вероятно, что эти обстоятельства были одной из причин гибели в Отраре прибывших из Монголии мусульманских купцов. Во всяком случае, поход монголов на государство хорезмшаха после отрарского события был совершенно неизбежен, и ни в каком призывании монголов халифом Насиром или кем-нибудь другим не было надобности. При враждебных отношениях между халифом и хорезмшахом слухи о таких действиях халифа должны были возникнуть; мы знаем, что такое обвинение высказывал против халифа уже сын и преемник хорезмшаха Мухаммеда — Джелал ад-дин, но доказательств у него не было. Поход Чингисхана на мусульманские земли был прямым последствием отрарского события; столь же естественно, что мусульманские купцы оказывали полное содействие Чингисхану и позже, как мы увидим, извлекли больше всего выгоды из порядков, создавшихся после победы монгольских войск.

Лекция IX

Известия о событиях, непосредственно предшествовавших монгольскому нашествию на Туркестан, несколько противоречивы; известия источников и мнения ученых расходятся даже по вопросу, произошло ли вооруженное столкновение между войском хорезмшаха и войском Джучи, кончившееся отступлением монголов, до или после отрарского события. В государстве хорезмшаха Мухаммеда была значительная поэтическая литература, преимущественно на персидском языке, касавшаяся и политических событий, но эта литература известна нам только по кратким ссылкам и цитатам. Сюда относятся: приведенные у Якута арабские стихи, сочиненные от имени самого хорезмшаха Мухаммеда, о разорении покинутых им окраин Мавераннахра; слова Ауфи о составляющейся поэтом Меджд ад-дином Мухаммедом Паизи в городе Неса (в нынешнем Туркменистане, к западу от Ашхабада) поэме в эпическом стиле о событиях царствования хорезмшаха; приведенные тем же Ауфи стихи поэта Омара Хурремабади, с прославлением хорезмшаха как второго Александра, где, между прочим, говорится: «Знай, что со стороны Китая было бы ошибкой искать столкновения с твоим войском; если он искал его, то, без сомнения, он испытал последствия невежества. (Ясно), как день, что если татары не подчинятся твоему повелению, то для всех их день тотчас станет мрачной ночью». Не известно, говорится ли здесь о столкновении с Чингисханом и его монголами или о столкновении с «первыми татарами» — Кучлуком и найманами.

Столкновение около Иргиза не имело дальнейших последствий; нападающей стороной в этом случае был хорезмшах. Ни то, ни другое войско не ожидало этой встречи; хорезмшах воевал в этой местности с кипчаками, Джучи — с мергитами; Джучи даже велел передать хорезмшаху, что не имеет от своего отца поручений вступить с ним в борьбу, но получил ответ, что султан одинаково считает своими врагами всех неверных.

Когда война сделалась для хорезмшаха оборонительной, она стала рассматриваться как защита областей ислама от нашествия неверных, хотя в 1218 году монгольский полководец восстановил в Кашгарии свободу мусульманского богослужения, а причиной войны было убиение в государстве хорезмшаха мусульманских купцов; кроме того, в монгольском войске были мусульманские отряды из Каялыка и Алмалыка, не говоря уже о находившихся на службе у Чингисхана мусульманских купцах. Среди последних в то время, наверное, кроме таджиков были и тюрки; монголы называли всех купцов тюркским словом ортак — «товарищ», очевидно потому, что купцы для снаряжения караванов соединялись в товарищества.

Войско хорезмшаха состояло из представителей разных национальностей. Характерно, что в гарнизоне главного города Мавераннахра, Самарканда, число тюрок и таджиков, по словам Джувейни, было почти одинаково (60000 тюрок, 50000 таджиков). Возможно, что на стойкости этого войска несколько отражалась национальная рознь. По поводу отношений в начале XIII века между Хорезмом и чисто иранской областью, Мазандераном, один из историков[131] замечает, что настоящей дружбы между тюрком и таджиком быть не может. Еще более характерно столкновение в Газне между тюрками и уроженцами иранской горной области Тур; предводитель тюрок хотел достигнуть соглашения с предводителем гурцев, но получил ответ: «Мы — гурцы, а вы — тюрки, вместе жить мы не можем».

Монголам тюрки, конечно, были ближе представителей других национальностей; кроме того, в войске Чингисхана было несколько тюркских отрядов; наконец, тюрок сближали с монголами общие среднеазиатские кочевые традиции; тем не менее мы не видим со стороны монголов попытки объединиться с тюрками и сделать их участниками своих завоеваний. Если с тюрками иногда велись переговоры, то это была только обычная для монголов военная хитрость: посредством ложных уверений в дружбе они разъединяли своих врагов, чтобы потом уничтожить одних после других, в том числе и тех, которых раньше называли своими друзьями и союзниками. Чингисхан даже уверял в своей дружбе мать хорезмшаха Мухаммеда, в то время находившуюся во вражде со своим сыном, чтобы удержать царицу, в распоряжении которой были многочисленные отряды тюрок, от вмешательства в войну. Во время осады Самарканда монголы согласились принять к себе на службу тюркскую часть гарнизона, во главе которой был дядя хорезмшаха, брат его матери; но после взятия города все эти тюрки, будто бы в числе 30000 человек, под начальством двадцати предводителей, были окружены на ровном месте и истреблены.