Книга Опасный лаборант - Юрий Гаврюченков

– А что, Денис, вы, – выделив последнее слово, спросила Рощина, – думаете об этом?

– Я думаю, что интеллигенция безнадёжна – она всё сведёт к болтовне, – сказал лаборант. – Куцые мысли, злые слова. Таковы современные учёные. Вместо того чтобы делать дело, они используют интеллект для интриг.

– Какая удивительная для вас глубина мысли, – признался Смольский. – С ксенофунгеллами нам следует работать в изолирующих масках. Я это порекомендую по возвращении в Санкт-Петербург. Если все сотрудники будут говорить, что думают, наш институт долго не протянет.

Неподалёку от «Морской лисицы» вынырнул Казаков и быстро поплыл к яхте. Он поднялся по кормовому трапу и ввалился в кокпит, содрал маску, выплюнул загубник. Водолаз торопливо дышал, скулы его побелели.

– Что случилось? – тормошила его Арина.

– Наутилусы… – выдохнул Казаков. – Порошок не действует.

* * *

– Они подплыли неожиданно, в темноте, – скинув водолазное снаряжение и переодевшись, Казаков сидел на диване в салоне и держал обеими руками кружку горячего чая, заботливо поднесённую коком. – Я стоял лицом к стенке и срезал мшанок. Я почувствовал… Это такое специфическое ощущение, не передать. Словно в мозг запустили холодный палец и он трогает череп изнутри. Прощупывает так… Гадкое, очень гадкое ощущение, – плечи его непроизвольно дёрнулись. – Я не сразу понял, что происходит. А когда обернулся, увидел прямо перед собой наутилуса. Огромный глаз, щупальца практически возле лица. Наутилус издал щелчок. Костяной такой звук, будто два камня столкнулись. Они клювом так щёлкают, под водой далеко слышно. Появился другой. Свет их не пугал. Я понял, что порошок унесло течением, и он их больше не отпугивает. Наутилус легко мог перекусить шланг, если бы захотел. Но этот то ли не знал, как работает акваланг, то ли хотел меня добить телепатически. Очень жуткое, совершенно чудовищное ощущение холодного внутреннего осмотра, и я понимал, что если ледяной палец доберётся до сердца, это меня убьёт. Я не знал, что делать. И тогда я вспомнил ваши слова, Денис, про оружие. Предохранитель вниз и весь магазин за одно нажатие спускового крючка. Я выстрелил прямо в щупальца. Он заметался. Облако крови… Другой наутилус не контролировал меня, наверное, полагался на первого. Я выстрелил в него. От раковины отлетели куски. Он выбросил струю из сифона и унёсся назад, а первый наутилус, в которого я попал, крутился на месте, постепенно затихая. Тогда я прицепил сетку и начал подъём. Сделал короткую остановку, чтобы не схватить кессонку, но не слишком задерживался. Вот и вся моя эпопея. Больше здесь я спускаться не буду, – под конец заявил он.

– Я виновата, Виктор Николаевич, простите меня, – чтобы извиниться перед сотрудником, Рощина встала. – Я не проследила, чтобы «Миф» вовремя сыпали в воду. Мы отвлеклись на разбор добычи. Михаил Анатольевич, будьте любезны, переведите капитану наш разговор. Я хочу, чтобы он знал, чья в этом вина, и не возражал, что придётся сниматься с якоря. Мы не можем здесь оставаться, если о нашем присутствии узнали сторожа. Придётся сменить место лова и продолжим на новом месте.

Смольский долго говорил по-английски с Жозе да Силвой. Муромцев слушал их быстрые препирательства и не всё понимал.

– Капитан говорит, что это случайность, – перевёл Смольский итог беседы.

– Это раздолбайство команды и лично мой недосмотр, – сухо сказала Рощина и отвернулась.

– Он говорит, что ничего страшного не произошло. Капитан приносит свои извинения.

Жозе да Силва обвёл учёных угрюмым взглядом из-под насупленных бровей и, тяжело ступая, вышел.

– Я тоже считаю, что нам лучше покинуть место лова, – быстро проговорил Смольский. – Как бы ни произошло других трагических случайностей.

На палубе вспыхнул ожесточённый спор. По голосу Денис узнал Каку. Случайный слушатель мог подумать, что братья ссорятся, но это был мирный обмен мнениями по-португальски.

– Ганс, о чём они говорят? – спросил Муромцев по-английски.

– Кака настаивает не терять времени. До захода солнца осталось три часа. Он собирается сам пойти под воду, – объяснил кок.

– И правильно собирается, там стена ещё не обобрана, – сказал Денис по-русски, оборачиваясь к учёным. – Я бы и сам пошёл.

Рощина вскинула голову.

– Я вас не пущу, там опасно. Если он хочет, пусть спускается, но мы рисковать не будем.

Лаборант глубоко вдохнул, задержал воздух в лёгких, медленно выдохнул. Проникновенно посмотрел в глаза начальнице.

– Арина Дмитриевна, наутилусы – самые слабые телепаты. На меня их колдунство не действует. Если амфибия на острове не заборола, то и они ничего не смогут мне сделать.

– Это от недостатка интеллекта, – ядовито подпустил Смольский.

– Матрос Миксер тоже интеллектом не блещет, но амфибии подчиняют его легко, как говорит капитан, – заметил Казаков. – В экипаже только Ганс невосприимчив к их чарам, а кок не дурак.

– Да плевать, что они о себе думают, – горячо продолжил Муромцев. – Надо брать пакет с порошком с собой под воду и там его вскрывать.

– Вдоль стены сильное течение, – напомнил старший научный сотрудник.

– Да плевать, – повторил Денис. – Если разрезать пакет и прицепить его к камням подальше, а самому встать ниже по течению и работать под струёй химикалия, наутилусы не подберутся. Они, твари, нежные. У них хеморецепторы коробит от нашего порошка, превосходно отстирывающего бельё и придающего ему свежесть и белизну, а натуральные смягчающие компоненты просто выкручивают гадам тентакли.

– Сурово, но справедливо, Денис, – спокойно и вроде бы даже одобрительно сказал Смольский. – Тропическое солнце идёт вам на пользу.

– Спасибо, Михаил Анатольевич, – миролюбиво ответил лаборант и почувствовал себя как будто выше.

В магазине «хеклер-коха» оставался 61 патрон. Вопреки ожиданиям, Казаков перевёл флажок в режим стрельбы короткими очередями и не всадил все сразу. Вооружённый, с пакетом отпугивающего порошка, Кака спустился к урожайной стене и через положенное время отправил наверх сетку с добычей.

– Ну, вот, а вы говорите, наутилусы, – рассмеялся Денис.

Арина нахмурилась.

– Виктор Николаевич их напугал до газоиспускания, теперь они больше не сунутся. Поджали свои тентакли, врубили сифоны на полную и дали дёру.

Они стояли на палубе, наблюдая, как в кокпите моряки разбирают свой лут. Даже Утопленник приплёлся, чтобы принять участие в работе и быть если не наравне со всеми, то хотя бы обозначить роль в команде.

Ждали, когда со второй партией по фалу поднимется Кака, делая остановки, чтобы уравнять концентрацию азота в крови. Время истекало. Водолаз никак не проявлял себя. Жозе да Силва подёргал фал, но конец подавался настолько свободно, будто Кака не пристегнул его к поясу. Фал выбрали, он принёс пустую питомзу.

Капитан поглядывал на часы, заметно нервничая. Воздуха в баллонах должно было остаться только на подъём. Он выпрыгнул из кокпита и, раскачиваясь, подошёл к Арине.