Книга Фатальное колесо. Третий не лишний - Виктор Сиголаев

Прямо между колоннами храма – ареал матерых хищников. Здесь промышляют сбытом обладатели «редких вкусностей»: тут можно найти дореволюционные царские награды, старинные кортики, кинжалы, дуэльные пистолеты, брегеты, разные бронзовые и серебряные безделушки, покрытые древней благородной патиной, и всякий другой мелкий антиквариат. Встречается даже кое-что ценное из инкерманских и херсонесских раскопок: полустертые монеты, кресты, наконечники копий, древние украшения и многое-многое другое.

Все это богатство, понятное дело, уже далеко за гранью Уголовного кодекса, поэтому зона влияния этих рисковых парней – именно между колоннами здания, где очень легко прятаться и скрываться от облав. К слову, здесь торгуют всем, кроме золота, – для этого предполагается другой уровень, другая статья и другие требования к конспирации.

Вспоминается один курьезный случай.

Своими глазами видел – вся «межколонная» братва, все эти солидные и степенные торговцы антиквариатом долго и с азартом гоняли вокруг храма одного барыгу, который попытался толкнуть приличному обществу что бы вы думали?.. В жизнь не поверите – две медали: «За отвагу» и ЗБЗ[1]. И представляете, еще на прямоугольных колодках! То есть полученные неизвестным героем еще до сорок третьего, в разгар самой кровавой бойни. Тварь такая! Поймали все же урода – и отпинали от души всем коллективом. Не до смерти, но все же с наличием телесных повреждений средней степени тяжести.

Вот так.

Торгуй себе фашистским дерьмом сколько влезет, а свое, родное – не замай! Святое – оно и есть святое! Вот ведь спекулянты, ворье, а… не без принципов, однако!

А лет через двадцать, когда я вдруг опять увидел эти серенькие невзрачные медальки на обширных развалах в открытой повсеместной продаже, я понял с горечью: страна кончилась. Нет фундамента – нет и здания. Продать святыню можно, а вот купить – на-кась выкуси. Это будет не святыня вовсе, это будет уже просто кусок железки. Потому что совестью не торгуют. Как и Родиной, и родителями, и еще очень многим другим. И чем у́же этот священный круг у человека… да ладно!

Чего нудить, и так все ясно!

М-да.

Вспомнилось вот. Как раз в тот самый момент, когда я, вытянув до предела свою цыплячью шею, пытался заглянуть за локоть очередному покупателю. Там, у местного рискового продавца, на внутренней стороне солидного не по сезону пиджака было на что посмотреть! Четыре «Георгия» – полный бант, «Святой Станислав», «Белый Орел», «Владимир», еще что-то восьмиконечное, пафосное, не удивлюсь, если это – орден Андрея Первозванного.

Черт, видно плохо…

Увлеченно сопя, я даже стал ненароком оттирать в сторону безобидного покупателя, который особо и не возражал. Ого, да тут и звезды, и кресты, и колодки для орденов четвертой степени – полные наборы! Чуть ниже – памятные знаки, нательные кресты, ладанки, иконки, жетоны.

Где он это все набрал-то?

В прошлое нырял? На какое-нибудь известное поле боя?

– Интересуешься, парень? – с усмешкой спросил покупатель, деликатно смещаясь еще чуть в сторону.

А продавец, подозрительно щурясь, сделал движение, будто ему стало прохладно и они желают-с запахнуть свой пиджачок поплотнее.

Дует тут чегой-то…

– Да так, редкие, смотрю… кхм… регалии, – буркнул я, пытаясь заглянуть поглубже в закрома.

– Погодь, любезный, не прячь, пожалуйста, – вежливо попросил покупатель. – Тут интересуются, понимаешь.

– Да я так, – включил я заднюю, – посмотреть только. Покупать чтобы… это… в общем, подумать надо… не буду пока торопиться…

– Посмотреть, – опасливо заворчал барыга, – иди вон… в Панораму… смотри, пока не опухнешь… а тут неча… ходют, глазеют…

– А мы все же глянем, – весело заявил покупатель, да так, что барыга тут же заткнулся. – Давай, парень, не робей. У Панорамы сегодня выездная гастроль!

Я тоже это услышал: за игривостью интонации и напускной доброжелательностью – чуть заметный металл в голосе и намек на беспрекословное подчинение. А еще я заметил, как продавец дореволюционных наград слегка побледнел почему-то. Ничего себе!

Стараясь в открытую не пялиться, я все же попытался присмотреться внимательней к этому любителю царской символики. Лет около тридцати, рост выше среднего, худощав, явно спортивен, движения скупые, рациональные, все ухватки полностью уверенного в себе человека. Волос темный, прическа, можно сказать, стильная по этим временам – уши прикрыты, косой пробор с размахом, пышная челка. Куравлева помните в «Иване Васильевиче»? Что-то похожее, только без усов. Черты лица правильные, выражение – располагающее, приятное. Особых примет нет. Одет модно – белые парусиновые брюки-клеш и черная футболка с белыми обводами. Ансамбль, блин, потому что модник этот позаботился и о черном блестящем брючном ремне, и о белых импортных шузах, – чтобы все гармонировало и «било».

Последний гвоздь в крышку… не скажу чего… окружающих претенденток слабого пола – дорогущие солнцезащитные очки с… внимание, барабанная дробь… зеркальной тонировкой! Модные «капли» гламурно чуть приспущены дужкой слегка ниже середины переносицы, мачо поглядывает на мир смеющимися глазами поверх импортных стеклышек. Зубочистки в углу рта только не хватает, не делают их, к сожалению, в Союзе. А спичку пихать… согласитесь, быдловато выглядит. Вот он и не пихал себе ничего, хотя… точно, жвачку жует! Аккуратненько так, не демонстративно, как это обычно делают отечественные жевуны.

Все в меру, все в тему и все в масть, а… глазу и зацепиться не за что, очки разве что. Интересный фрукт!

– Мне интереснее… оружие, – заявил я, играя малолетку, – ножи там, кинжалы, чтобы украшения на них всякие, там, голова змеиная, например, лезвие с кровотоком…

Краем глаза я заметил, как продавец орденов по сантиметру смещается в сторону от нас и по миллиметру закрывает свои «блестяшки» полой пиджака. Стильный дядька не обращал на него внимания, он с интересом рассматривал мои нарисованные конопушки. Сверху вниз.

– Такое?

В правой руке у него тускло блеснула полоска стали. Тут же модник ловко крутнул финку в воздухе и протянул мне ручкой вперед.

Ух ты!

Мечта подрастающей шпаны всех времен и народов – вачинская финка, нож НКВД с небольшим узким клинком, гардой, мощным навершием и наборной рукояткой. Точно! Вот и чеканка на незаточенной пяте лезвия – довоенная эмблема Конторы. Ручка… а ведь это не пластмасса!

Я с удивлением поднял глаза на странного модника.

Бывал я на северах России и видел, что там поморы собирают на льдистых берегах многочисленных рек и озер. Мало того, судьба однажды занесла меня на один любопытный заводик под Холмогорами, похожий больше на старинную артель, разместившуюся в черных покосившихся избах на одном из островов Северной Двины. Видел я, какую красоту там делают. Этот неповторимый кремовый оттенок, матовый блеск и причудливый орнамент, вышедший из-под резца истинного мастера, коих остались единицы, ни с чем не перепутаешь.