Книга Подвиги самураев. Истории о легендарных японских воинах - Асатаро Миямори

– Тогда как здесь оказалась вот эта бамбуковая шляпа? Ты хочешь, чтобы я поверил, будто ее принесло сюда ветром, причем прямо в наш единственный на много верст вокруг дом? Ну-ка, женщина, отвечай мне!

Послышались звуки борьбы и крик:

– Пощади меня, пощади!

– А ну, говори или прощайся с жизнью!

Кюсуке в своем укрытии прекрасно представлял сцену расправы разбойника над женой.

«Ужасно! – думал он. – Каким надо быть простофилей, чтобы забыть свою шляпу! Моя оплошность может стоить женщине жизни!»

Шум в фанзе нарастал, смешивался с воплями о пощаде несчастной женщины и угрозами ее пребывавшего в ярости мужа. Кюсуке выбрался из своего укрытия и осторожно заглянул внутрь дома через щель в двери. К своему ужасу, он увидел, как мужчина таскал свою жену по комнате, ухватив за длинные волосы и избивая ее свободной рукой. При виде всего этого Кюсуке позабыл о своем страхе и ворвался внутрь фанзы.

– Сударь, сударь, я вам отдам все деньги, имеющиеся при мне! Женщина не виновата, пощадите ее!

– Кто там вмешивается в мои дела?

Разъяренный мужчина на мгновенье отрезвел и с удивлением посмотрел на неожиданно появившегося человека.

Пользуясь минутным замешательством, Кюсуке вынул из-за пазухи свою сотню рё и приложил к ней все остававшиеся у него деньги, которые его хозяин дал ему в дорогу и в качестве небольшого подарка.

– Вот, милостивый государь, возьмите все. Больше у меня нет. И не наказывайте вашу жену за доброе дело. Виноват один только я.

Дебошир отпустил свою жену, оставшуюся рыдать на полу, и жадными руками потянулся за щедрым выкупом, предлагаемым незнакомым ему путником. Однако только деньгами он не ограничился и мрачно потребовал у гостя всю его одежду, и уже сам забрал у него кинжал. Бедный Кюсуке! Все свои сбережения, собранные за восемь лет упорных трудов, перекочевали в лапы мерзкого злодея с большой дороги.

– Хотя бы из жалости верните мне мою одежду, ведь в голом виде мне нельзя ни вернуться к хозяину, ни продолжить свой путь, – умолял Кюсуке. – И мой кинжал тоже мне нужен, чтобы защититься от разбойников наподобие вас. Хотя у меня ничего не осталось, чтобы за мой счет поживиться грабителю! – добавил он с горечью в голосе.

– Забери вот это, – предложил разбойник, швыряя ему рубище и кушак, в котором постеснялся бы ходить даже нищий.

– Большое спасибо за вашу щедрость, но теперь верните мой кинжал…

– Он мне самому пригодится.

– Но без него мне даже с бродячей собакой не справиться в пути…

– Какой же ты беспокойный малый! Но никто не скажет, будто я оставил тебя без средств защиты. Вот, возьми это и ступай прочь!

С этими словами разбойник достал из шкафа старый меч, явно отобранный у какого-то незадачливого странника, и вручил его Кюсуке со словами:

– Покинув мой дом, ступай прямо, пока не выйдешь на широкую дорогу, иди прямо по ней, поверни на север, и через некоторое время придешь в Оиваке. Теперь уходи!

– Еще раз примите мою глубочайшую благодарность, – сказал Кюсуке, отвесив низкий поклон. Потом обратился к несчастной женщине тихим голосом: – Я очень сожалею за доставленные вам несчастья, простите меня.

– Нет, нет, виновата во всем как раз я, но, скажу вам откровенно, мне хотелось все сделать как лучше.

– Прекратите молоть всю эту чушь! – нетерпеливо закричал разбойник. – Возьми этот факел, чтобы освещать себе дорогу. И убирайся прочь, пока я не передумал отпустить тебя восвояси.

– Тогда, хозяин и хозяйка, прощайте, – и с этими словами Кюсуке взял протянутый ему факел и поспешили из негостеприимного дома.

Казалось так, что фортуна оставила его и возвращаться не собиралась, так как едва он отправился в путь, как начался дождь, в скором времени перешедший в ливень, погасивший пламя его факела. Наш путник оказался в полной темноте. Но свалившееся на него новое испытание на самом деле спасло ему жизнь, так как разбойник вручил Кюсуке факел исключительно ради своего коварного умысла, заключавшегося в том, чтобы застрелить его, как только тот повернется к нему спиной. Правда, он мог бы расправиться с ним прежде, чем Кюсюке покинул его дом. Но в таком случае могла вмешаться его жена и все испортить. Кроме того, ему было как-то несподручно нападать на Кюсуке и убивать, когда тот только что без сожаления отдал разбойнику все, что имел. Даже такой злой человек, как этот разбойник, не мог заставить себя совершить этот задуманный им подлый поступок. Тем не менее, как только Кюсуке закрыл за собой дверь, грабитель с мушкетом в руках тихонько открыл ее снова и выскользнул на улицу, чтобы прицелиться по факелу, который нес в своей руке Кюсуке. Но, как это ни прискорбно для него и к счастью для намеченной им жертвы, струи проливного дождя залили пламя факела. Итак, бормоча: «Удачливый пес!», он вернулся в фанзу, оставив Кюсуке возможность спокойно продолжить свой путь.

По прибытии в Оиваке Кюсуке вздохнул с облегчением и поздравил себя с большим везением в трудный момент жизни, причем всей глубины везения он еще не успел осознать. Там он отказался от своей в трудах выношенной затеи в виде посещения родного дома и решил возвращаться той же дорогой в дом своего хозяина. Денег на обратный путь у него не было, поэтому ему пришлось просить милостыню ради удовлетворения самых насущных потребностей, возникавших в дороге. Гондзаемон встретил его очень по-доброму, хотя, когда услышал о злоключениях Кюсуке, не смог удержаться от упреков:

– Разве я тебя не предупреждал? Если бы ты выписал вексель на свои деньги, когда я тебе советовал, то ничего подобного не произошло. Но поздно говорить о том, чего уже не исправишь. Тебе еще посчастливилось выкрутиться с потерей всего лишь своего имущества, а мог бы распрощаться с самой жизнью. Главное – не впадай в отчаяние. Отдохни парочку дней и снова принимайся за работу.

В ходе беседы с Кюсуке его хозяин как-то невзначай взял в руки старый меч, доставшийся ему от разбойника. Обвязка его рукояти полностью износилась и сползала клоками. Он попытался вытащить лезвие, но оно настолько заржавело без употребления, что намертво застряло в ножнах. Краем глаза он заметил изображение жеребца, которое показалось ему изготовленным из чего-то более ценного, чем латунь. Предположив, что это ржавое оружие может оказаться более ценным, чем выглядит на первый взгляд, он послал за скупщиком старинных изделий по имени Китибеи, чтобы разузнать мнение специалиста относительно его достоинств. При этом Гондзаемон слукавил, объявив данный меч собственностью одного из своих приятелей, решившего продать его с максимальной для себя выгодой.

Перекупщик, использовав свои умения, приобретенные на протяжении длительной практики, очень скоро извлек клинок из ножен и после тщательного его осмотра вынес такой вот вердикт:

– Этот меч представляет большую ценность. Клинок его настолько заржавел, что я ничего не могу сказать о нем наверняка, но орнамент на него нанесен из чистого золота. Яблоко и прилив украшены гравировкой в виде листьев готу, и гарда выглядит произведением школы Нобуие. Стоит она как минимум тридцать пять рё. Я готов дать сто тридцать рё за одни только декоративные детали.