Книга Идущие в ночь - Владимир Васильев

Странный мост вздрогнул от удара копыт Ветра и пополз вверх.

— Пры!.. — я снова подавилась криком. Потому что сейчас прыгнуть вниз было равносильно смерти.

Неведомое нечто, которое с грохотом гналось за нами по ущелью, наконец-то нас догнало.

Обезумевшее стадо равнинных быков неслось по дну каньона, как яростная река, вспухшая от наводнения. Бурая волна наступающего паводка оставляла на каменных стенах кровавую пену. От нестройного топота сотен копыт земля снова задрожала, как от землетрясения.

— Тьма-ах! — выдохнула я, по примеру Ветра опускаясь на колени.

Оживший мост заскользил вверх чуть быстрее.

Первые нестройные ряды бегущих животных были уже совсем рядом.

Мост сделал ощутимый рывок.

Огромный бык с саженным разлётом острых рогов — наверное, это был вожак стада, — промчался прямо под нами, едва не задев рогами нижние грани каменных блоков. Я услышала его отрывистое, загнанное дыхание; успела заметить безумный блеск налитых кровью глаз. И почуяла острый, кислый и страшный запах его пота. Запах смерти. Один из её запахов.

Вулх негромко взвыл.

Стадо хлынуло нескончаемым потоком вслед за вожаком. Первыми бежали молодые и сильные животные — тяжело дыша, с клочьями пены на боках. Самые слабые оставались позади, затоптанные копытами более удачливых собратьев. Странное каменное сооружение, уносящее вверх меня, вулха и коня, окончательно превратилось в моих глазах в мост — мост над бурной рекой. Коричневые спины быков продолжали мелькать под нами. Стадо бежало вперёд, и многие из этих животных на самом деле мчались навстречу своей смерти.

А нас смерть пощадила.

Я закрыла глаза. Облегчение от того, что мы избежали опасности, растекалось по моим жилам, как живительный сок плодов многодрева.

Спасительный мост продолжал медленно подниматься.

Мы плавно скользили навстречу небу, навстречу тёплым лучам взошедшего Четтана. Я отряхнулась и быстро натянула на себя магическую одежду и сапоги. И то, и другое уже стало привычным, так что на одевание я потратила не больше минуты. И даже необходимость снова подгонять по себе ремни перестала раздражать, как только я поняла её причину.

Мост шёл вверх ровно, без толчков. Я присмотрелась и заметила, что между торцом моста и отвесной стеной ущелья есть зазор шириной в два-три пальца. Забери меня Тьма! Выходит, мост плавает прямо в воздухе…

Нет, Лю, я не стану удивляться. Лишь бы он всплыл до самого верха каньона. И нас довёз.

Прикинув расстояние, оставшееся нам до верха, я быстро распрягла Ветра, наскоро обтёрла его от пота и запрягла по новой. Вулх, склонив голову, скептически наблюдал за мной.

— Чего смотришь, Одинец? Помог бы! — шутливо бросила я через плечо и прикусила язык.

Джерхи! Какой ещё Одинец?

Не успев задать себе этот вопрос, я уже знала ответ. Мой спутник называл себя Одинцом, и прошлым синим днём он сказал своё имя Карсе. А она передала его мне. Я уже научилась определять внутренние отклики Карсы — когда она говорила со мной, мои мысли словно озарял неуловимый синий отблеск Меара.

Значит, вулх и в самом деле оборотень. Приятно знать, что я не ошиблась. Но ещё больше радует, что Лю держит слово: память о синих днях пробуждается.

Если мой спутник вдруг решил назваться, то, надо полагать, он прочёл-таки мою записку. Значит, по крайней мере читать обучен. А если он и писать умеет, то у меня есть шанс найти где-то в сумке ответное послание. Впрочем, в суматохе этого пересвета записка вполне могла потеряться.

Мда-а, пересвет выдался тот ещё. И как это Одинца угораздило забраться в каньон?

— Как тебя туда занесло? — укоризненно спросила я вулха.

Вулх понурил голову. У него был такой покаянный вид, что я мысленно обругала себя за несправедливость. Разве может зверь отвечать за поступки своей человеческой половины? Ему бы свою серую шкуру уберечь в сумасшедших переделках.

А думать четтанским днём — это моя обязанность. Как говаривал старина Унди Мышатник, нечего сваливать с больной головы на отрубленную.

Да и Одинец-человек, надо полагать, не без причины полез к джерху под хвост. Видать, все другие дороги тоже не шёлком стелились.

А, может, мой спутник знал про магический мост и спешил именно к нему, да только не успел до пересвета? Тьма! Что же мне теперь, всё время гадать, что он знает и чего не знает? Ох, и задал нам чародей задачку…

— Ничего, брат! — подбодрила я вулха. — Не пропадём.

Кажется, я сама нуждалась в ободрении больше него. Потому что вулх недоумённо посмотрел на меня — мол, о чём говорить? Ясен пень, что не пропадём! — и стал разглядывать медленно уползающую вниз каменную стену.

И тут я сообразила, что мы находимся ближе к восточной стене — а нужен-то нам западный берег каньона!

Магический мост дополз уже почти до самого верха, и я понятия не имела, что станется с ним наверху. Магия — штука опасная. Особенно, когда в ней не разбираешься. Не долго думая, я ухватила Ветра под уздцы.

— Хэй, Одинец!

И мы втроём заторопились по мосту к противоположной стороне каньона. С середины моста я перешла на бег. Вулх вырвался вперёд и стелился по каменным плитам беззвучной тенью.

Мы успели вовремя. Мост поднялся вровень с западным берегом, чуть дрогнул под ногами и замер. Вулх перемахнул на твёрдую землю ещё с движущегося моста, а мы с Ветром покинули каменные плиты как раз в момент остановки.

Сделав пару шагов от края, я обернулась. Не знаю, чего я ждала. Что мост немедленно заскользит вниз? Что он рассыплется на части или растает, как морок? Но мост оставался на месте и выглядел так, будто он стоит здесь, соединяя берега каньона, не первый десяток кругов.

Я протёрла глаза. Мост был таким незыблемо каменным, прочным, надёжным. Он всем своим видом наводил на мысль, что путешествие на нём со дна ущелья мне примерещилось. Я даже шагнула было к краю, чтобы убедиться в том, что между землёй и мостом есть щель.

Но тут я заметила движение на противоположной стороне каньона.

На восточном берегу появился конный отряд. Десятка два низкорослых коренастых всадников на таких же приземистых лошадках вылетели к мосту. Я сразу узнала их по описанию караванщика Занты, двоюродного брата Беша. Это были варвары южных пустошей, которые питаются землёй и песком, а жизнь проводят в седле. Занта рассказывал, что женщины варваров рожают не одного ребёнка, а целый выводок — пять-шесть младенцев размером с крысу и таких же злобных. Но выживает всё равно один — тот, который ещё в колыбели передушит остальных.

По-моему, тут Занта врал. Не могло такого быть, чтоб мамаша-дура любимого крысёныша от других не защитила. Или не припрятала. Но встречаться с ними, с варварами то есть, мне в любом случае не хотелось. И какого хрена они забрались так далеко на север? Весь песок в родных пустошах сожрали?