Книга Проселочные дороги - Иоанна Хмелевская

— Люцина уверяет, что виной всему проклятое вымечко, — жаловалась вконец расстроенная Лилька. — Я тоже так думаю. Збышек зол как сто тысяч чертей. Говорит — если бы знал, для чего пригласили его начальство, в жизни бы не приглашал. Теперь, говорит, могу распрощаться с надеждой на повышение. Я тоже так думаю. А этой кретинке, своей приятельнице, уж я завтра выскажу все, что о ней думаю! И действительно, на следующий день с самого утра, ещё до работы, напустилась на приятельницу. Та ничего не понимала.

— Наверняка ты что-то перепутала. А ну рассказывай, как ты готовила шницеля!

— Так, как ты сказала. Сначала отварила вымя в подсоленной воде…

— И сколько времени ты его варила?

— Ну, точно не скажу, несколько минут, оно же мягкое…

Приятельница схватилась за голову.

— Дура, вымя надо было варить как минимум часа два-три. Иначе никакая собака его не откусит. Ты же подала на стол сырое вымечко!

Мамуля с Люциной мужественно перенесли неудачу и уже с утра стали разрабатывать планы, как исправить вчерашнюю ошибку. И решили продолжить охмурение высокого гостя, причём поручить это мне. Я охмурять отказалась категорически. Вот как получилось, что из-за дурацкого вымечка мы оказались в совершенно безвыходном: положении…

Люцина безвыходных положений не признавала и стала искать выход. Новая идея Люцины заключалась в следующем: дать в газеты зашифрованное объявление. Поскольку идея мне не понравилась, я не стала даже расспрашивать, какое именно объявление и как оно будет зашифровано, поэтому мамуля с Люциной решили действовать в обход меня. Они потребовали у Збышека отвезти их в Вислу, где в местной газете временно подвизался один из знакомых журналистов. По знакомству он наверняка их объявление пристроит.

Дом опустел, Лилька поливала в садике цветы, и так получилось, что, когда позвонил Марек, я была в доме одна и сама подняла трубку. Узнав меня по голосу, он торопливо проговорил:

— Вслух моего имени не называй! Никто не должен знать, что я приехал. Каких только глупостей вы не наделали! Не соскучишься с такой семейкой. Можешь встретиться со мной так, чтобы никто из них не знал?

Господи боже, какое счастье, Марек уже здесь! В глубине души я очень беспокоилась о Тересе, но вынуждена была свою тревогу всячески скрывать, чтобы и без того расстроенная мамуля совсем не потеряла голову. Я понимала, что обязательно следует предпринять какие-то решительные меры для розыска Тересы, но одна не могла ни на что решиться. Теперь я не одна, рядом человек, на которого можно положиться. Тот факт, что он объявился в Чешине тайком и просит не сообщать об этом моим родным, ничуть меня не удивил. С одной стороны, я знала методы его работы, с другой — свою родню. По телефону мы обменялись всего парой слов, но я поняла — ему что-то известно. Скорее, скорее с ним увидеться! Договорились встретиться через полчаса в парке, расположенном вдоль реки Ользы, у водопада.

— А Лильку можно взять с собой? — робко поинтересовалась я.

Марек немного подумал.

— Лильку можно, но больше никого. И не пользуйся машиной.

Я ещё предупредила Марека, что где-то там, у реки, он может наткнуться на отца, который с утра отправился поудить. Захватив фотографии, киноплёнку, портмоне-подковку и электрический фонарик, ибо уже смеркалось, я оторвала Лильку от поливки, и мы отправились в парк. До водопада не торопясь можно было дойти минут за двадцать, если ничто не помешает. Я лично никаких помех не ожидала. И очень ошиблась.

Прежде всего, подойдя к реке, мы встретили отца. Он поймал четыре плотвицы и шёл домой. Лилька вручила ему ключ от квартиры и объяснила, как им пользоваться. На это потребовалось время, ибо один ключ открывал два замка, причём один — нормально, а второй — в обратном направлении. Отец никак не мог с этим примириться. С трудом удалось его убедить испробовать действие ключа на практике, и отец, очень недовольный, наконец-то отправился домой. Мы ещё долго на него оглядывались — не повернул ли он украдкой опять к реке.

Потом нас остановила пожилая женщина и спросила, не попадалась ли нам её собачка. Черно-белый спаниель. Самочка. Вырвалась и убежала. А сейчас она как раз в таком положении, что сбегутся все псы с округи. А её собачка породистая, ей нельзя водиться с первым встречным. По дороге мы с Лилькой видели порядочную свору собак и имели глупость в том признаться, пришлось возвратиться и довести старушку до этого места. Правда, мы с Лилькой считали, что уже поздно спасать спаниелиху от мезальянса, но хозяйка очень волновалась, пришлось пойти с ней.

— Скорее, скорее! — торопила меня Лилька, когда мы наконец могли покинуть собачью свадьбу. — Темнеет, мы не найдём Марека в темноте.

— Не беспокойся, он видит в темноте, — ответила я, но прибавила ходу.

И в самом деле, темнело быстро, а в парке, густо разросшемся на речном откосе, было уже совсем темно. Мы не хотели пользоваться фонариком и чуть ли не на ощупь спускались к реке. Впрочем, аллейка была довольно широкой. Справа внизу матово отсвечивала Ольза, слева круто поднимались поросшие деревьями и кустарником склоны. И ни одной живой души вокруг, хотя вечер был тёплым, а летом в парке всегда гуляло много горожан.

— Почему так пусто? — удивилась я.

— Сегодня же четверг! — удивилась Лилька в свою очередь вопросу. — А по четвергам всегда показывают сериал «Кобра». Забыла? Все сидят у телевизоров. Постой-ка, это что за шум?

Мы остановились и стали прислушиваться. Поблизости, на крутом склоне повыше нас, и в самом деле раздавался какой-то непонятный шум, сопровождаемый треском ветвей, будто кто-то съезжал вниз сквозь густые заросли. Мы двинулись было дальше — мало ли кому понадобится спуститься, его дело, — но нас остановил глухой удар, сопровождаемый сдавленным криком. Что там происходит?

Шум нарастал, по-прежнему непонятный, но очень тревожный. Дерутся там, что ли? Стало совсем темно, крутом ни души.

— Может, это Марек? — тревожным шёпотом спросила Лилька. — Пытается в темноте спуститься сверху, а ведь тут очень крутой откос.

— Скажешь тоже! — возмущённо шепнула я в ответ. — Да он сто раз спустится так, что его никто не услышит, даже если Марек будет связан по рукам и ногам! Какой-нибудь дурак забрался наверх по пьяной лавочке, а теперь катится вниз. Отодвинемся, не ровен час — прямо на нас свалится.

— Так он покатится и дальше, прямо в реку! — забеспокоилась Лилька. — Может, наоборот, встать преградой у него на пути? Из человеколюбия?

— Плевать мне на него, пусть хоть в реку! Мне уже надоело. Знаешь, всю дорогу вокруг нас то и дело путаются какие-то подозрительные типы. И преимущественно в темноте.

И я решительно пошла дальше, потянув за собой человеколюбивую Лильку. И как раз в этот момент тот, что шумел и трещал в кустах, с шумом вывалился на аллейку прямо перед нами. Инстинктивно я посветила на него фонариком, забыв о необходимости соблюдать конспирацию.