Книга Генерал Родимцев. Прошедший три войны - Илья Родимцев

Позже я заехал в медсанбат навестить Мишу. Врач рассказал мне, что он получил восемнадцать пулевых ранений, но идет на поправку, и просил не отправлять его далеко, чтобы вернуться в свою часть. Поговорить с ним мне не удалось, он спал. Мы не стали будить его. Я поблагодарил хирурга и приказал отправить Мишу в тыл. До конца войны я больше с ним не встречался, но запомнил его навсегда».

В декабре, после нескольких дней тишины, десантники, ставшие отличными пехотинцами, вновь атаковали врага. Неготовые к зиме гитлеровские части отходили, но нехватка артиллерии и почти полное отсутствие авиационной поддержки не позволили нашим войскам развить успех. Так уходил в прошлое первый год войны.

Самое жаркое лето

В январе Нового 1942 года, в разгар боев на курской земле, в дивизию Родимцева прибыл член Военного совета армии И.С. Грушецкий, который зачитал приказ, полученный из Кремля:

«19 января 1942 года. Москва. В многочисленных боях за нашу Советскую Родину против немецких захватчиков 87-я стрелковая дивизия показала образцы мужества, отваги, дисциплины и организованности. Ведя непрерывные бои с немецкими захватчиками, 87-я стрелковая дивизия наносила огромные потери фашистским войскам и своими сокрушительными ударами уничтожала живую силу и технику противника.

За проявленную отвагу в боях за Отечество с немецкими захватчиками, за стойкость, мужество, дисциплину и организованность, за героизм личного состава преобразовать 87-ю стрелковую дивизию в 13-ю гвардейскую стрелковую дивизию. Дивизии вручить гвардейское знамя.

Всему начальствующему (высшему, старшему, среднему и младшему) составу дивизии установить полуторный, а бойцам двойной оклад содержания».

Командиром 13-й гвардейской стрелковой дивизии был назначен полковник А.И. Родимцев.

Нам, пожалуй, даже трудно теперь представить, какой подъем вызвала эта весть у бойцов и командиров. Отец рассказывал, что впервые видел слезы радости на глазах у своих подчиненных – людей суровых и несентиментальных. И хотя это незабываемое событие произошло в январе 1942 года, все понимали, что дивизия, созданная из несгибаемого 3-го воздушно-десантного корпуса, заслужила право одной из первых в Красной армии называться гвардейской в отчаянных, беспощадных сражениях самого трагического года войны – сорок первого.

В конце марта дивизию, которой командовал отец, перебросили из-под Курска на Харьковское направление. Не успели бойцы и командиры немного прийти в себя за несколько суток относительно спокойной жизни в пути по железной дороге, как снова оказались на одном из самых горячих участков. Никто из них не мог в те дни представить, что менее чем через два месяца им предстоит стать участниками тяжелейших, трагических событий весны и лета 1942 года, которые произойдут на юге нашей страны. А для моего отца предстоящее лето станет к тому же временем горьких потерь и переживаний за судьбу дивизии.

Что знали командиры армий и дивизий о том, что их ждет впереди? Только то, что на совещании в Купянске сказал новый командующий Юго-Западным фронтом Маршал Советского Союза С.К. Тимошенко: наступать на Харьков. На проведении этой операции помимо С.К. Тимошенко, настаивал и член Военного совета фронта Н.С. Хрущев. Начальник Генерального штаба Б.М. Шапошников и Г.К. Жуков на совещании у Сталина выступили против, считая, что для столь крупного наступления недостаточно сил и резервов. Сталин колебался, но в итоге разрешил Тимошенко действовать.

Немецкие штабы планировали собственное крупное наступление в этом же районе, а узнав о планах советского руководства, приготовили неприятный «сюрприз» нашим войскам. Невероятно, но факт: о советских планах немцы узнали случайно, благодаря фатальному инциденту с советским самолетом. 22 апреля из-за ошибки пилота в плен попал командующий 48-й армией Брянского фронта генерал-майор А.Г. Самохин, имевший при себе директиву Ставки и оперативную карту Харьковской наступательной операции.

В фильмах о войне, особенно современных, порой встречаются эпизоды, подобные этому, и нам кажется, что это выдумано авторами ради остроты сюжета, поскольку в жизни так не бывает. Было.

Прорвав немецкую оборону и продвинувшись за два дня вперед почти на 30 километров, советские войска остановились. Как вспоминал отец, разведчики его дивизии уже побывали на окраине Харькова. Казалось, еще чуть-чуть, и город будет взят. Однако советское командование почувствовало подвох в действиях противника.

Отец в своих воспоминаниях тоже отметил этот момент: «События развивались стремительно. Я не ожидал, что дивизия выполнит задачу уже к 12 часам дня! Я связался с командующим 28-й армией Рябышевым и доложил, что мы вышли на заданный рубеж. “Хорошо, Родимцев. А теперь вам нужно временно закрепиться на этом рубеже”. Я опешил: но ведь дорога на Харьков открыта! “Понимаю, – сказал командующий, – а теперь следует осмотреться, разобраться в обстановке”. С большим огорчением гвардейцы узнали о переходе к обороне. Но командование фронтом знало побольше нас. Значит, были причины задержаться…»

Причины действительно были, но замысел противника стал ясен слишком поздно. Наши войска не были готовы противостоять мощным контрударам немецких армий, нанесенным 17 мая с применением большого количества танков и авиации. С этого дня начались жестокие оборонительные бои, в которых наши войска несли огромные потери, перешедшие затем по приказу командования в общее отступление всех соединений фронта. Противник стремился окружить отступающие части, и в ряде случаев ему это удалось.

Выполняя приказ командарма, дивизия Родимцева вместе со своими соседями удерживала свой рубеж почти до конца июня. По отрывочной информации, доходившей до них, он почувствовал, что на их фронте происходит нечто непредвиденное. В разговорах и распоряжениях вновь появились слова «отход», «в тылу противника», «угроза окружения».

В один из дней отцу доложили, что ни слева, ни справа наших частей нет. Пока они разбирались в ситуации, к ним приехал Рябышев. Из разговора с ним подтвердилось то, о чем Родимцев и его штаб уже догадывались, – не наступая, дивизия оказалась в глубоком тылу противника! Командарм приказал удерживать позиции, но при этом срочно готовиться к отходу. Едва он уехал, как из штаба армии пришел приказ. Его содержание стоит того, чтобы привести текст полностью: «Командиру гвардейской ордена Ленина дивизии. Оставить небольшое прикрытие, пополнить полки первого эшелона и ударом по тылам противника разгромить его наступающие части, захватить выгодный рубеж и удерживать его до темноты».

Более странного приказа Родимцев еще не получал. Распорядившись о немедленном начале отхода, отец размышлял о том, как следует понимать слова «ударом по тылам противника разгромить его наступающие части». Ему, бывалому командиру, испытавшему горечь отступлений сорок первого года, был понятен истинный смысл абсурдной формулировки: пока они оборонялись, фашисты зашли им глубоко в тыл, взяли в клещи. Немецкие танки и свежие части оказались уже далеко за их спиной. Нужно было очень постараться, чтобы не попасть в котел, который им приготовил враг.