Книга Андрей Боголюбский - Алексей Карпов

Высокому предназначению храма должны были соответствовать и его внешний облик и внутреннее убранство — исключительные по меркам древней Руси.

Строили церковь, по всей вероятности, мастера, имевшие опыт возведения белокаменных храмов при отце Андрея Юрии Долгоруком. Но Успенский собор качественно отличался от прежних построек Северо-Восточной Руси. Историки архитектуры не сомневаются в том, что руководил артелью русских мастеров западноевропейский зодчий. Собственно, об этом писал ещё Татищев. Комментируя летописную запись о построении собора, он заметил: «Сие примечания достойно, что Андрей имел архитекта по дружбе от императора Фридерика Барбароссы (император Священной Римской империи Фридрих I (ок. 1125–1190, император с 1155-го). — А. К.)… и видимо, что архитект был искусной…»[42] И хотя слова его прямых подтверждений в источниках не имеют[43], высокий уровень мастерства и приёмы, применённые при строительстве церкви, а также некоторые её архитектурные особенности свидетельствуют в пользу того, что работами действительно руководил «зодчий европейского опыта и кругозора» — возможно, из Северной Италии или Германии.

Собор был поставлен Андреем в южной части древней крепости Владимира Мономаха, на высоком берегу Клязьмы, — так, что он был виден за много вёрст от Владимира. Высота собора достигала 32,3 метра — огромная цифра по тем временам! Вероятно, Андрей сознательно добивался — и добился! — того, что его храм превзошёл самое высокое сооружение Киева — 29-метровую Святую Софию. Венчала храм мощная глава (диаметром 6,5 метра) со шлемовидным позолоченным куполом[44]. Белый камень, из которого строили собор, был чрезвычайно высокого качества: как отмечают современные исследователи, он заметно превосходил тот, что использовали мастера Всеволода Большое Гнездо при перестройке собора в 80-е годы XII века.

Украшен собор был очень богато — и внутри, и снаружи. «…И украси ю дивно многоразличными иконами и драгим каменьем бещисла, и сосуды церковными, и верх ея позлати, — писал, напомню, летописец о храме Андрея Боголюбского, продолжая далее: — По вере же его и по тщанью его к Святей Богородице приведе ему Бог из всех земль все мастеры, и украси ю паче инех церквий» (в Радзивиловской летописи сказано: «из умных земль» — очень любопытное уточнение; в Московско-Академической: «изо многых земль»). Замечу, что здесь речь идёт не о строителях церкви, а о тех мастерах, которые украшали её, — иконописцах, ювелирах, резчиках по камню, золотых дел мастерах. Они действительно были приглашены князем из разных «умных» земель — не только русских, но и западноевропейских. Эти «делатели» князя Андрея Юрьевича, «иже бяху пришли к делу», упоминаются и в летописной повести о его убийстве. По всей вероятности, они проживали компактно в резиденции князя в Боголюбове, продолжая работать над многочисленными княжескими заказами. (Один из позднейших источников, происходящий из самого Владимирского собора, называет даже точное число мастеров, трудившихся над украшением храма: князь «изобра от многих иных стран великих храбрых 28 человек каменоделцев силных богатырей мудрых. И сими людми сия великая церковь соборная устройся к совершению»[45].) Золото и драгоценные камни, жемчуга и «всякое узорочье», бесценные иконы, включая чудотворную икону Владимирской Божией Матери, «к ней же все хрестьяне с страхом пририщюще и с верою исцеленья приимають», и «ина всяка святыни» — всё это должно было не просто украсить храм, но сделать его поистине первым по святости и великолепию среди всех русских церквей, не исключая и киевских.