Книга Исполнение желаний - Саманта Джеймс

Она застыла, боясь шевельнуть даже пальцем, едва осмеливаясь дышать. Она опять рассердила его. Она засунула в рот кулачок, чтобы остановить рыдания, которые сжимали ей горло, но было уже поздно.

Он вылетел из своего угла, в два шага оказался возле ее подстилки и угрожающе наклонился над ней – огромный, страшный. В темноте она не могла разглядеть его лица.

– Господи, чего бы я не отдал, чтоб тебя не было!

Сердечко ее неистово билось, мешая дышать. Она взглянула вверх, и страх начал растекаться по телу липкими, холодными волнами.

– По… пожалуйста, – пролепетала она.

Ей не надо было смотреть на него. Тогда бы она промолчала и все, может быть, обошлось бы.

– А ну заткнись, чертово отродье!

Он развернулся, шагнул к столу, что-то схватил и вновь навис над ней. На какой-то миг глаза их встретились. Он поднес левую руку к подбородку… Рука была какой-то странной, но она не могла разглядеть…

Он растянул губы в нехорошей улыбке. Глаза у него заблестели. Она попыталась улыбнуться, но не смогла, переполненная животным ужасом. Кулак его высоко взлетел над головой… Ослепляющая боль пронзила ее.

Она вся сжалась, отчаянно стремясь превратиться в маленький, незаметный комочек. Боль снова обрушилась на нее, и сознание начало куда-то уплывать. Воздух разорвал пронзительный вопль, но она едва ли понимала, кто кричит. Вопль повторился еще раз, и еще, и…

Чьи-то сильные руки трясли ее за плечи.

– Хизер! Проснись, Хизер!

Со сдавленным криком она резко села, пытаясь освободиться от неимоверной боли… и от ужасного безымянного человека, который преследовал ее в ночных кошмарах. Бежать, бежать как можно дальше…

– Хизер, все в порядке! Открой же глаза, моя милая, открой глаза!

Она узнала этот голос и ухватилась за него, позволяя вывести ее из темной бездны сна к свету пробуждения.

Веки ее дрогнули, и она открыла глаза. Дамиан смотрел на нее с сочувствием и озабоченностью, сжимая ее руки в своих ладонях. В изголовье кровати плясал огонек свечи. Каждый вдох режущей болью отдавался у нее в груди.

Дамиан не спускал с нее взгляда. Его до глубины души поразил ужас, застывший в ее глазах. Что за кошмары населяют ее сны, подумал он, если она кричит так, что даже у него мороз по коже идет?

Постепенно взгляд Хизер становился все более и более осмысленным, однако она беспрерывно сжимала и разжимала руки. Тогда он притянул девушку к себе, и она доверчиво приникла к нему, словно надеясь обрести защиту.

Дамиан осторожно убрал прилипшие к ее влажному лбу черные пряди волос и прошептал:

– Получше?

– Да… да… – слабым, дрожащим голосом ответила она.

Он лег на спину, и Хизер свернулась калачиком у него под боком, провела ладонью по курчавым волосам на его груди.

– Расскажи мне о своем сне, – вдруг попросил Дамиан.

Она мгновенно напряглась. Он ожидал этого, но настойчиво повторил:

– Расскажи.

– Я должна? – глухо спросила Хизер и прижалась лицом к его загорелой шее.

Он ласково перебирал завитки волос у нее на затылке.

– Да нет… Но уж если я опять оказался в роли спасителя, то, конечно, хотелось бы знать, в чем же дело… – Хизер молчала, но он решил проявить настойчивость:

– Тебе же этот сон снится не в первый раз, ведь так?

Хизер тяжело вздохнула. Если не ответить, он опять обвинит ее в том, что она прячется от жизни. А впрочем, что случится, если он и узнает?

– Да, не в первый. Он мне стал сниться еще в детстве, хотя был перерыв в несколько лет.

– И он всегда один и тот же?

– Не всегда один и тот же, конечно, но всегда об одном и том же, – поколебавшись, ответила она.

– А как он начинается?

Хизер задумалась.

– Я совсем маленькая. И всегда темно, а я… я лежу в углу на жесткой подстилке. И всегда у меня чувство, что мне очень плохо. Иногда я ужасно мерзну. А порой страшно голодна.

Дамиан переплел свои пальцы с пальцами, лежавшей у него на груди маленькой руки.

– Продолжай, пожалуйста, – мягко попросил он.

– И я… плачу, тихонько плачу, чтобы никто не услышал. Потому что боюсь, что меня услышат…

Она задрожала. Он почувствовал, что ей страшно, и постарался подбодрить ее:

– Хизер, здесь никого нет, только ты и я.

– Я… знаю. Но во сне, он всегда там…

– Кто он, Хизер? Кто всегда там?

Она передернула плечами:

– Мужчина. Жестокий, ужасный мужчина…

Дамиан постарался сохранить спокойствие.

– Кто он, Хизер?

Ее волнение усилилось.

– Я не знаю, – звенящим голосом ответила она. – Знаю только, что, если издам хоть один звук, он меня накажет. Сделает мне больно.

У Дамиана забрезжила смутная догадка. «А что, если это вовсе не сон? – подумал он. – Может быть, это воспоминание, всплывшее из прошлого. Может быть, все происходило на самом деле».

– Возможно, это твой отец, Хизер?

Она удивленно уставилась на него:

– Мой отец? Да нет, что ты. Конечно, нет! Мой отец был хорошим, очень добрым человеком. – Она в замешательстве покачала головой. – Папа рассказывал мне, а уж он-то не стал бы мне лгать! Конечно, не мой отец!

Дамиану отчего-то показалось, что она старается убедить в этом больше себя, чем его.

– Ты говорила, что твой отец был высоким и темноволосым. А тот человек из сна – как выглядел он?

– Я даже и не знаю. Там слишком темно и слишком много всяких теней. – Она еще раз передернула плечами:

– Это очень странно. Там все такое… настоящее! А меня, сколько я себя помню, вообще ни разу не наказывали. Ко мне всю жизнь относились заботливо и по-доброму. Я никогда не была голодной, никогда не мерзла. Кровать у меня всегда была мягкой и теплой. – На ее лице появилось страдальческое выражение. – Это как бы та часть меня, которую я никогда не знала.

Дамиан не стал нарушать нависшей тишины, но про себя отметил, что его догадка могла оказаться правдой и мужчина из сна Хизер действительно ее отец – Джеймс Эллиот.

Она приподнялась на локте и взглянула ему в лицо страдальческим взглядом.

– Зачем я тебе все это рассказываю? Я этого вообще никому не рассказывала, даже маме.

Хизер попыталась встать, но он схватил ее за руки и притянул к себе.

– Тебе нечего стыдиться, Хизер. У каждого из нас есть свои демоны.

А что за демоны у тебя, Дамиан? Какие они? Вопрос жег ей губы, но задать его смелости не хватило. И тут в одно мгновение все переменилось. Воздух между ними буквально сгустился от неимоверного напряжения.