Книга Выжить любой ценой - Сергей Майдуков

Одна из комнат апартаментов представляла собой столовую: здесь Кунг вкушал яства. Вопреки своей аскетической наружности, он ел много и жадно, при этом не набирая веса и не обрастая жиром. Возможно, причиной этому был отличный обмен веществ в организме Кунга, а может быть, его пищеварительный тракт был заполнен какими-то прожорливыми паразитами. Как бы то ни было, факт оставался фактом: этот болезненно худой человек, похожий на изможденного узника концлагеря, не поправлялся, сколько бы ни запихивал внутрь.

Оставшись один, он положил на стол телефон, сомкнул почти лишенные ресниц веки и откинулся на спинку стула. Мысли, рождавшиеся в его мозгу, были просты и ясны. Например, о том, что бразды правления не удержать слабой рукой. Лаской и увещеваниями людей служить себе не заставишь. Им нужны удары дубинкой, пинки под зад, пытки и казни. Власть зиждется на насилии, которое необходимо применять, чтобы тебе подчинялись. Но и само по себе насилие вещь незаменимая: оно доставляет удовольствие тому, кто его применяет.

В подчинении у Кунга Тулана находилось около пяти десятков человек, и это, конечно, тысячекратно сокращало его возможности даже в сравнении с не самыми великими диктаторами. Но зато через его руки проходило множество женщин и девушек, позволяющих забыть о своей неполноценности. Сил Кунгу хватало, чтобы перепробовать их всех. Для этого он употреблял специальный эликсир, состоящий из красного перца, женьшеня, опиума, тигриной спермы и множества других ингредиентов.

Вот и сегодня первое, что проделал Кунг перед ужином, это проглотил ложку волшебного снадобья. Пока он сидел неподвижно, прислушиваясь к тому, как кровь разгоняет волшебный жар по жилам, слуги и официанты держались в отдалении на таком расстоянии, чтобы не мешать хозяину и одновременно иметь возможность подбежать исполнять повеление, повинуясь первому же мановению его руки. Поерзав за низким столом на любимой подушке, он щелкнул пальцами, давая понять, что готов начать трапезу. В ту же секунду на блюде подали крупную макрель, жабры которой еще шевелились. Повара «Красного дракона» всегда резали и чистили рыбу таким образом, чтобы не убить ее раньше времени и не задеть лакомых внутренностей.

Кунг любил поедать не просто сырую, а живую рыбу. Пока неспешно выедалась жирная печень, макрель шевелила губами, извивалась и била хвостом. Затем застыла, обессиленная болью.

«Вот они — жизнь и смерть, — подумал Кунг, разрезая живую рыбину ножом. — Была — и нету. Мы, люди, такие же. Очень важно, чтобы промежуток между рождением и смертью был как можно длиннее и приятнее. Тогда можно сказать, что ты жил не напрасно. Что ты ел других, а сам не стал ничьей добычей».

— Дальше, — скомандовал Кунг вполголоса, когда макрель перестала подавать признаки жизни.

Официанты, сменяя друг друга, стали подносить все новые и новые блюда. Он пробовал все, зачерпывая там, отщипывая здесь и отставляя тарелки, которые тут же уносились. Наконец настало время десерта.

— Приведите Мали, — сказал Кунг. — И принесите тесак.

Ни одного вопроса не последовало. В окружении господина Кунга Тулана было прекрасно известно, кто такая Мали и зачем нужен тесак. То и другое заказывалось раз в месяц, всегда в определенный день.

Охранники в кургузых жилетках официантов завели в зал семнадцатилетнюю Мали. Один из них почтительно положил на хозяйский стол тесак, позаимствованный на кухне. Увесистый, блестящий, с широким, как у топорика, лезвием, он сразу завладел вниманием девушки. Она просто не могла отвести глаз от тесака, лежащего рукояткой к Кунгу.

Тот запил ужин чистейшей водой со льдом, поднял взгляд от запотевшего стакана и посмотрел на девушку.

Она была невероятно красива. Черные бархатные глаза, черная грива волос, матовая, безупречно гладкая кожа, треугольное личико с нежными лепестками губ. Никто из мужчин, даже сам Кунг, не прикасался к Мали. Ее сытно кормили, красиво одевали и держали в отдельной комнате. Общение девушки с внешним миром было предельно ограниченным. Но раз в месяц она представала перед Кунгом и видела тесак, лежащий возле его худой правой руки.

— Вот мы и опять встретились, — проговорил он, скаля крупные желтые зубы. — Ты рада?

Вместо ответа Мали переступила с ноги на ногу. Ее сотрясала мелкая прерывистая нервная дрожь. Ее взгляд на мгновение оторвался от широкого никелированного лезвия и переметнулся на лицо Кунга. Потом она потупилась. Ее губы непроизвольно сжимались и разжимались, подчиняясь судорогам, сводившим мышцы лица.

— Ты почему молчишь? — повысил голос Кунг. — Может быть, у тебя язык не работает? Так и скажи. Я распоряжусь, чтобы тебе его вырвали и сварили. Должно быть, он очень вкусный. — Кунг коротко засмеялся, а потом опять нахмурился. — Я до сих пор не слышу ответа. Ты рада нашей встрече?

— Нет, — прошелестела Мали своими губками-лепестками.

Она всегда отвечала «нет» на подобные вопросы. Такая маленькая, такая хрупкая и такая упрямая. Иногда Кунга подмывало ускорить ход событий, чтобы сломить Мали поскорее, но он себя сдерживал. Торопиться некуда. Она все равно сдастся в конечном итоге. Будет плакать, умоляя о пощаде, будет целовать Кунгу ноги и делать все, что он потребует. Рано или поздно все уступают силе. И боли.

— А я рад, — сказал Кунг, трогая костлявыми пальцами рукоятку тесака. — Я всякий раз с нетерпением жду нашей встречи.

Мали промолчала. Она уже не дрожала. Стояла неподвижно, сцепив руки внизу. На ней были тесные красные шортики и желтая маечка.

— Ты готова? — спросил Кунг.

Девушка шумно сглотнула и задышала чаще. Она боялась, очень боялась. И все равно не желала склонить голову добровольно. Проклятый род Чиннатов. В результате многолетней войны Кунг уничтожил почти всех, включая главу рода Исана. Мали была его единственной дочерью, оставленной в живых. Даровав ей жизнь, Кунг думал, что ему будет приятно сделать девушку своей наложницей, чтобы наслаждаться властью над ней и вспоминать победу над главным врагом. Но эта маленькая дрянь не желала сдаваться. Что ж, в этом была своя прелесть. Некоторые удовольствия хорошо продлевать.

— Иди сюда, — позвал Кунг, беря тесак в кулак.

Мали, поколебавшись, сделала несколько шагов вперед. Каждый из них был чуть короче предыдущего.

— Клади руку, — велел Кунг. — Если не передумала, конечно.

Мали подчинилась. На левой руке, положенной на стол, недоставало трех пальцев. Оставались только большой и указательный. Три остальных Кунг отрубил. По одному в месяц, как обещал. Чтобы прекратить экзекуцию, девушке следовало отречься от отца и назвать род Чиннатов племенем грязных обезьян. До сих пор она этого не сделала.

Усмехаясь, Кунг взмахнул тесаком и вонзил его в стол. В первый раз он отсек мизинец Мали, когда только начинал дрессировку. Потом завел обыкновение запугивать девушку, действуя ей на нервы. Главное условие оставалось неизменным: если она сама не положит руку или отдернет ее, то лишится уже не пальца, а всей кисти.

Обычно, чтобы не подчиниться инстинкту самосохранения, Мали зажмуривалась, но сегодня ее глаза остались открыты. Кунгу это не понравилось. Он с усилием вытащил лезвие из древесины и повторил жест устрашения. И снова Мали осталась стоять неподвижно. Ее изуродованная рука словно приклеилась к поверхности. Она не замечала, что постанывает во время выдохов, но в остальном держалась отлично. Многие ли мужчины сумели бы вести себя с таким же мужеством?