Книга Лермонтов. Исследования и находки - Ираклий Андроников

И Байрона достигнуть я б хотел…

Дело не в отрицании явления, а в определении меры воздействия, ибо оно не лишило поэзию Лермонтова ни самородности, ни самобытности, не лишило своеобразия исторического, национального, личного, — не лишило по той причине, что вся поэзия Лермонтова была порождением не литературы, а прежде всего жизни, что все стихи, в которых Шан-Гирей и многие из его современников хотели видеть только старательные литературные имитации, на самом деле были отражением реальных событий лермонтовской биографии, в которых принимали участие совершенно реальные люди. Но для того чтобы это установить, потребовалось немало труда и времени.

2

Так, среди юношеской лирики Лермонтова уже давно обращал на себя внимание ряд стихотворений 1830–1832 годов, объединенных темой любви и измены. Четыре стихотворения этого цикла озаглавлены инициалами некой Н. Ф. И.

Первое из этих стихотворений, обозначенное буквами «Н. Ф. И…вой», относится к 1830 году. «Любил с начала жизни я угрюмое уединенье», — признается Лермонтов вдохновительнице этого задушевного обращения и делится с ней сомнениями, которые прежде бережно таил от других:

Счастливцы, мнил я, не поймут Того, что сам не разберу я, И черных дум не унесут Ни радость дружеских минут, Ни страстный пламень поцелуя. Мои неясные мечты Я выразить хотел стихами, Чтобы, прочтя сии листы. Меня бы примирила ты С людьми и с буйными страстями…[296]

Видно, что отношение Лермонтова к той, которая побудила его написать это стихотворение, было искренним и серьезным.

В стихотворении 1831 года «Романс к И.» молодой поэт снова обращается к этой же девушке, как к верному своему другу, который сумеет, по его мысли, защитить и оправдать его в глазах «бесчувственной» светской толпы:

Когда я унесу в чужбину Под небо южной стороны Мою жестокую кручину, Мои обманчивые сны, И люди с злобой ядовитой Осудят жизнь мою порой, — Ты будешь ли моей защитой Перед бесчувственной толпой?[297]

Но уже из текста стихотворения, написанного летом 1831 года и адресованного Лермонтовым «К Н. И…», видно, что в их отношениях наступил трагический перелом. Новое посвящение начинается с горестного упрека:

Я не достоин, может быть, Твоей любви: не мне судить; Но ты обманом наградила Мои надежды и мечты, И я всегда скажу, что ты Несправедливо поступила.

Уязвленный изменой любимой девушки, Лермонтов вспоминает в этом стихотворении о прежнем:

В те дни, когда, любим тобой, Я мог доволен быть судьбой, Прощальный поцелуй однажды Я сорвал с нежных уст твоих; Но в зной, среди степей сухих, Не утоляет капля жажды. Дай бог, чтоб ты нашла опять, Что не боялась потерять; Но… женщина забыть не может Того, кто так любил, как я; И в час блаженнейший тебя Воспоминание встревожит! Тебя раскаянье кольнет, Когда с насмешкой проклянет Ничтожный мир мое названье! И побоишься защитить, Чтобы в преступном состраданье Вновь обвиняемой не быть![298]

О прощальном поцелуе снова говорится в стихотворении с утаенным обращением ″К***″:

Я помню, сорвал я обманом раз Цветок, хранивший яд страданья, — С невинных уст твоих в прощальный час Непринужденное лобзанье[299].

Речь здесь идет все о том же роковом разрыве с Н. Ф. И.

Всевышний произнес свой приговор Его ничто не переменит; Меж нами руку мести он простер И беспристрастно все оценит. .. Во зло употребила ты права, Приобретенные над мною, И, мне польстив любовию сперва, Ты изменила — бог с тобою![300]

Тема измены и неизбежной разлуки составляет содержание еще одного стихотворения, относящегося к 1831 году, в заглавии которого снова стоит посвящение ″К***″:

Не ты, но судьба виновата была, Что скоро ты мне изменила, Она тебе прелести женщин дала. Но женское сердце вложила[301].

При внимательном чтении лирики 1831 года видно, что Лермонтов продолжал жестоко страдать от любви и ревности.

Я не хочу, чтоб сновиденье Являло мне ее черты, —

пишет он в стихотворении «Ночь».

Я в силах перенесть мученье Глубоких дум, сердечных ран. Все, — только не ее обман[302].

Глубокое и чистое чувство, отравленное горечью несбывшихся надежд, проходит сквозь длинный ряд стихотворений 1831 года.

Печалью вдохновенный, я пою О ней одной, —

признается поэт в стихотворении «Я видел тень блаженства»[303]. Действительно, прочитанные в новой связи, стихотворения эти раскрывают целую историю любви. В продолжение 1831–1832 годов Лермонтов постоянно обращается к этому драматическому эпизоду и посвящает ему «Виденье», «К***» («О, не скрывай, ты плакала об нем…»), «Стансы» («Не могу на родине томиться…»), «К***» («Я не унижусь пред тобою…»), «Измученный тоскою и недугом…», «Когда последнее мгновенье…», «Сонет» («Я памятью живу с увядшими мечтами…») и целый ряд других. Получается стихотворный дневник, в котором Лермонтов отмечает основные события этого горестного романа.

Обращаясь в стихотворении, помеченном датой «Сентября 28», все к той же Н. Ф. И., Лермонтов вопрошает ее о своем счастливом сопернике: